Джорджия искренне надеялась, что этого не произойдет. Сесилия не продержится до утра без своего ночного крема от «Эсте Лаудер». И кого-то придется срочно послать за баночкой.
Джорджия пробежала мимо больничных палат, где сновали вечно веселые медсестры и встревоженный доктор, мимо извивающейся очереди у рентгеновского кабинета и попала в более спокойный отсек с тускло освещенными коридорами.
У нее уже начали появляться серьезные сомнения по поводу Сабрины. Как та выглядела? Молодая, неухоженная, со светлыми крашеными волосами, корни которых уже потемнели, одетая в полинявшие джинсы и розовый кардиган, — это все, что Джорджия могла вспомнить. К тому же на девушке не было пальто. И это в разгар зимы… О, боже! Джорджия в ужасе прикрыла рот рукой. Уж не означало ли это, что она искала, куда бы подкинуть ребенка и случайно забрела в больницу? Выходит, девушка просто скрылась? Не может быть, чтобы она просто так бросила малыша.
Двери в конце коридора с грохотом распахнулись, и взору Джорджии явилась каталка с прикрепленными к ней капельницами и другими приспособлениями.
— Вам нельзя здесь находиться. — Санитар, управляющий каталкой, бросил на нее сердитый взгляд. — Посторонним вход запрещен. Здесь операционная. Возвращайтесь в приемный покой.
— А там есть гардероб? — Джорджия прижалась к стене, стараясь не смотреть на пациента, обмотанного проводами. — Кроме того, что в регистратуре?
— За рентгеновским кабинетом, — прошипел через плечо санитар, удаляясь, — но он только для пациентов.
Каталка, словно поезд-призрак, сама распахнула двери. Джорджия, пошатываясь, побрела обратно.
От сбивающего с ног запаха антисептиков и от страха у нее перехватывало дыхание. Где-то в этом лабиринте Джеду делали операцию. Где-то — Господи, помоги мне ее разыскать! — Сабрина Йетс ждала воссоединения со своим малышом.
В гардеробе рентгеновского отделения было более оживленно, чем в регистратуре. Наверное, рентген действовал людям на нервы. Все взгляды устремились на изящное оранжевое платье. Не обращая ни на кого внимания, Джорджия на цыпочках подходила к каждой палате и заглядывала туда, когда открывались двери, стараясь при этом не выглядеть чрезмерно любопытной. Сабрины нигде не было.
Джорджия почти бегом направилась обратно в коридор, но затем, вспомнив эпизод из сериала «Скорая помощь», где говорилось, что в больнице бегать нельзя, даже если речь идет о жизни и смерти, замедлила шаг. Проклятая Сабрина Йетс! Да она, небось, и имя-то выдумала. Бросить ребенка! Да как она могла?
Джорджия прошла еще через одни двери, и ее оглушил звон чашек и ложек.
Протискиваясь бочком через столовую, мимо склонившихся над тарелками с супом сотрудников госпиталя, мимо грустных родственников, она вдруг увидела худую фигуру в розовой кофте. Неравномерно окрашенные волосы закрывали лицо.
О счастье! Джорджия бросилась к девушке, буквально перепрыгивая через столы.
— Сабрина! — закричала она. — Сабрина Йетс!
Все посетители столовой обернулись. Сабрина подняла голову от тарелки:
— Черт!
— Ну и как это понимать? Подкинули нам ребенка!
— Извините. — Сабрина виновато посмотрела на Джорджию. Вокруг ее рта остались следы супа. — Меня что, так долго не было?
— Я уж подумала… мы подумали, что вы его бросили.
— Не-а. — Сабрина проглотила суп и встала из-за стола — Я бы этого никогда не сделала. Вы показались мне такой милой, а я и правда захотела в туалет, и…
— Вы даже не больная! — прошипела Джорджия. Она потащила Сабрину в тихую заводь отделения неотложной помощи. — Ведь так?
— Не-а. Я просто замерзла и устала. Я частенько захожу сюда погреться и отдохнуть. Я вовсе не собиралась оставлять вам Оскара надолго. Я только сходила в туалет, а когда вышла, то почувствовала запах супа. Он тут чертовски дешевый. С ним ведь все в порядке? С Оскаром? С ним ничего не случилось?
— Полчаса назад он прекрасно себя чувствовал и был под присмотром. А вы, что ли… Я хочу спросить: вам есть где жить?
Сабрина жалобно посмотрела на Джорджию.
— Если бы у меня был свой дом, разве я пришла бы сюда? Я живу в пансионе. В общем, ничего, но там соседи и жутко холодно, а здесь хоть какая-то жизнь. А Оскар — я беспокоюсь о его легких. Мы же гуляем целый день, понимаете, и…
