А еще при рождении нам подарили фамильные медальоны. Мой представлял из себя маленькую серебряную пластинку, лицевую сторону которой украшало вычерненное изображение волчьего клыка, обвиваемого змеей, а на обороте изящной вязью написано "patronus". Кого и от кого мне предстояло защищать, я не представляла себе до тех пор, пока сестренка не достигла возраста повышенной говорливости. Медальон сестры был гораздо замысловатей, что породило с моей стороны приступ зависти. Ей досталась в подарок роскошная подвеска с красивым янтарем с лицевой стороны и причудливыми рунами с обратной. Стоит ли говорить, что я считала такое распределение фамильного наследства несправедливым?
-... а еще хорошо бы на лошадях покататься, а то уже месяц на конюшне не была... - продолжила мечтать Лина, сидя по пояс в воде.
- Похоже, я знаю, что я подарю тебе в качестве бонуса, - хмыкнула я
- И что?
- Губозакатотельную машинку, вот что! Тебя она обязательно пригодиться, с такими желаниями...
- Да ну тебя! Раз в год и то фантазию проявить не даешь! Вот представь, я сейчас сожму медальон в руке и скажу "Хочу оказаться в родовом гнезде матери!" и раз! Я очутилась в прекрасном замке с белыми лебедями на пруду!
Желание сестры, медальон, естественно, исполнять не торопился. Да и с чего бы? Всю жизнь прожили в России в трехкомнатной квартире с в меру буйными соседями, а тут на тебе - светлые палаты и свечи вместо люстр! Действительно, машинка лишней не будет!
- Кстати, если я буду тонуть, ты меня спасешь? - кокетливо поинтересовалась сестричка, которая не могла молчать больше трех минут.
Нет, блин, оставлю тебя на произвол стихии, еще и флагом на прощанье помашу, ибо надоела ты мне хуже горькой редьки!
- Может и спасу, но только для того, чтобы самолично тебе мозги на место вставить.
Лина весело фыркнула. От меня по шапке она получала лишь дважды - когда в первый раз не пришла домой ночевать и когда из-за своей глупости чудом не попала под машину. За все остальные проделки она обычно платила выслушиванием долгих лекций о морали и приличии, которыми ее кормила мама. Я в это время изображала из себя держателя стен, принципиально не защищая сестру.
Внезапно налетел ветер. Небо стремительно затягивалось тучами. Их мрачный свинцово-синюшный цвет говорил о приближающемся дожде. Птицы, до этого орущие на разные голоса песни, неожиданно смолкли. Даже надоедливые насекомые предпочли скрыться от приближающейся непогоды.
- Слушай, вылезай! Кажется дождь собирается, пора под крышу. Да и кушать охота! - последнюю фразу я произнесла под жалобный стон желудка.
- Ага, сейчас, - успевшая неведомо каким образом доплыть до середины реки сестренка, гребя по-собачьи, возвращалась к берегу.
Внезапно похолодало. Это был не обычный преддождевая прохлада, а вполне ощутимая свежесть зимнего дня. И это в конце лета?!
Непонятное чувство тревоги усиливалось с каждой минутой. Быстрее убраться как можно дальше от воды, к дому, к теплу, к свету...
Словно издеваясь надо мной, сумерки сгущались. Мне даже почудилось, что я слышу чей-то голос, бормочущий какие-то латинские слова. Только глюков мне не хватало!
- Оль, помоги мне! - раздалась жалобная просьба и, повернувшись к реке, я увидела, что Лина барахтается около берега, словно пытаясь вырваться из воды.
- Хватит дурить, вылезай, - буркнула я, на всякий случай подходя ближе.
- Не могу, - почти всхлипнула сестренка, - меня что-то не пускает!
Я вздохнула. В голосе утопающей не было ни намека на ложь, однако я помнила, как она в прошлый раз разыграла меня подобным образом, устроив незапланированное купание, когда я протянула ей руку помощи.
- Ну если ты меня обманываешь... - многозначительно произнесла я, таки помогая ближнему своему.
Но Лина не врала. Ее действительно что-то удерживало, потому как стоило мне попытаться вытащить сестру из водяного плена, девушку стало затягивать с удвоенной силой. Но я тоже не собиралась сдаваться и потому рывком попыталась выдернуть будущую утопленницу на твердь земную.
