— Не исключено, — сказал Михаил. — В дерьмовую историю ты ввязался.
— Я никуда не ввязывался!
— Хорошо, тебя ввязали не спросясь! Можно, конечно, попробовать поднять бучу, заяву в Следственный комитет написать, — задумчиво сказал Сергей Михайлович. — Но дойдешь ли до него и станут ли тебя слушать? Что-то я сомневаюсь. Здесь такие люди завязаны… А телефонное право никто не отменял.
— Нет, не вариант, — подтвердил Михаил. — Допустим, придешь ты с повинной, напишешь признательные показания, которые, между прочим, не освободят тебя от уголовной ответственности.
— Но учтутся судом?
— Непременно! Скостят тебе за чистосердечное признание года полтора и получишь ты от прокурора не пятнашку, а всего-навсего четырнадцать лет строгача. И выйдешь из мест лишения в не сильно молодых годах с букетом хронических болезней и испорченной биографией. Если вообще выйдешь. И ради чего все это? Чтобы посадить рядом с собой на скамью еще пару «пешек» навроде тебя? Что, тебе от этого легче станет?
— Да, — согласился Сергей Михайлович. — Доказать злой умысел заказчиков будет очень сложно. Финансовые схемы — это тебе не уличный мордобой, где все ясно и очевидно. Известно, кто бьет, понятно, кого бьют и зачем. Здесь же будет такая муть… Нет никаких следов. Или тебе давали письменные распоряжения на перевод денег?
— Нет, только устные.
— Что и следовало ожидать. Вот и получается, что ты лично сам, по своей инициативе, злоупотребляя служебным положением, организовал хищения финансовых средств в особо, заметь, крупных размерах. А после решил подвести под статью честных людей, чтобы не одному на зону идти. И та организация, которая сбрасывает вам деньги, будет проходить по делу потерпевшей стороной. От тебя — потерпевшей! Всех собак повесят на вас как на исполнителей, а истинные организаторы, как водится, останутся в стороне. В крайнем случае будут проходить как свидетели. И никакие ваши показания, что это они, а не вы, не будут иметь веса, так как доказательств тому нет.
— Я думаю, до суда даже не дойдет, — предположил Михаил.
— Почему?
— Потому! Никому не нужны эти разбирательства. Такие дела разваливают по-тихому, на этапе следствия. А свидетели отказываются от своих показаний. Или просто…
— Может, и так, — подтвердил Сергей. — И те, кто наезжают на тебя, это понимают. Понимают, что риски минимальны, потому что это не бутылку водки в супермаркете своровать, за это точно сесть придется. А здесь — нет. Где большие цифры, там другие правила. И боюсь, они правы. Никто пропавшие деньги искать не будет. По крайней мере «громко». Проведут тихое расследование, спишут суммы, кого-то из исполнителей заменят на других и на том успокоятся. Точно не станут рвать на себе волосы, потому что понимают — потери в таком деле неизбежны. Это как в сетевых магазинах, где в цену товара изначально закладывается десять процентов на воровство. И кто опаснее в этом раскладе — твои хозяева или эти пришлые вымогатели, еще надо посмотреть.
— Что мне делать? — в который раз спросил Игорь.
— Тянуть резину.
— Как?
— Не знаю. Со всеми соглашаться, всем всё обещать и ничего не делать. То есть поступать как классические должники, которые от долга не отказываются, но и отдавать его не спешат.
— Может, ему заболеть? — предложил Михаил. — Тяжело? Попросим Анатолия, он это оформит в лучшем виде. Придумает какую-нибудь болячку пострашнее, положит в свой стационар под капельницу. Хоть в реанимацию. Справочки выпишет…
— Может быть… Болезнь — хорошая отмазка. Только не надо к Анатолию. Его они могут знать и заподозрить подвох. Тут надо аккуратно.
— Надо самотоком, — предложил Михаил. — Через «скорую». Позвонить ноль три, дать немного врачам, загрузить и увезти в какую-нибудь районку, с которой Толя договорится. У него кругом приятели и бывшие сокурсники. Как, Игорь? Полежишь, отдохнешь. Не будут же они тебя с больничной койки сдергивать? Может, удастся тебя так из схемы вывести. Совсем. Против здоровья не попрешь — жизнь у тебя нервная, вот сердечко и не выдержало. Притащишь на работу бюллетень, мало будет — ворох кардиограмм, глядишь, от тебя и отстанут.
