— Что? — не понимал Игорь. — Кто?! Так это вы?! Вы! Если это вы, то знайте, что теперь я…
— Мы перезвоним позже…
Гудки.
Срывающимися пальцами Игорь набрал последний входящий номер. Но ему никто не ответил. Вернее, ответил механический женский голос: «Если вы хотите оставить голосовое сообщение, то дождитесь сигнала…»
— Сволочи! Это они! — тихо произнес Игорь. — Они убили Лизу!
— Кто? — машинально спросил сосед.
— Они! Я найду и прикончу их!
Сосед, испуганно глядя на Игоря и на мертвую собаку, попятился к своей двери. Потому что здесь было явно что-то не то. А люди не любят ввязываться в чужие проблемы. Им хватает своих.
Хлопнула дверь.
Сосед забыл, что собирался куда-то.
— Лиза… Лиза! Зачем тебя… так!
Эпизод тридцать первый. Четыре месяца и одиннадцать дней до происшествия. Продолжение
В подъезде, на ступеньках, недалеко от мусоропровода, на подстеленных рекламных газетках сидели два приличных на вид, хорошо одетых господина. Как два подростка, которые вырвались от родителей покурить или распить баночку пивка.
— Что скажешь? — спросил Игорь.
А что тут можно сказать, когда всё и так ясно? Михаил только вздохнул.
— Да, — сказал он. — В это сложно поверить, но тот джип шел за тобой. Черт знает кому и зачем ты мог понадобиться. Ты не велика сошка, чтобы снаряжать за тобой целую бригаду шпиков. Причем машины, если верить тебе, задействовано уже две. Утром был белый «Фольксваген»?
— Да, мне так показалось.
— Лучше бы, чтобы показалось. Но джип был точно. Я сопроводил вас до самого конца. И сообщу тебе совсем печальную новость — доведя тебя до дома, джип никуда не уехал. Он встал на соседней улице в пределах видимости выездных ворот. Они ждут тебя. И как я подозреваю, будут ждать всю ночь.
— Поэтому мы сидим не в кафе, а здесь, в подъезде?
— Да. Меня они не знают, и я прошел свободно. А за тобой могли потянуться. Мне светиться резону нет — я ведь контрфилер, причем в единственном, без подмены, числе. Если они меня срисуют, кто тебе помогать будет? Конечно, все это выглядит как-то несерьезно, как… детская игра в казаки-разбойники — черный джип, проскакивание на красный, гонки… И теперь вот торчат напротив ворот, глаза всем мозоля. Не очень все это похоже на профессиональную работу.
— Так они же не знали, что я привлеку тебя.
— А ты думаешь, что я смог бы распознать настоящих шпиков? Я на контрразведчика не учился и в «семерке» не служил, я обычный диверсант, который в «поле», которому такие премудрости без надобности. Наше дело простое, служивое — переполз через линию фронта, рванул чего-нибудь или «языка» взял и домой, в родной блиндаж, отсыпаться. Оттого мы все больше на природе, а здесь — город, здесь мы как слепые котята. И если я что-то заметил, то это говорит не столько о моих выдающихся способностях, сколько о том, что они не очень-то и прятались. И тут может быть только два объяснения: либо это совсем уж любители, во что я не верю, либо…
— Что «либо»?
— Либо они специально работают так топорно, чтобы их заметили. Так сказать — демонстрируют слежку. Прием не новый — мы тоже иногда специально «следим», чтобы, к примеру, увести за собой погоню от основной группы или от схрона, где спрятан груз или раненые. И тогда, точно, либо «случайно» шумнёшь, либо в лужу встанешь, либо ветки на тропе обломаешь, чтобы привлечь к себе внимание. И все это похоже на твой случай.
— Но зачем им это?
— Не знаю. Возможно, чтобы надавить тебе на психику. Вот только зачем? Кому ты мог понадобиться? Подумай.
— Ума не приложу, — пожал плечами Игорь. — Чтобы так серьезно — даже представить не могу.
— Но если это слежка демонстративная, то должна быть причина. Должны быть какие-то предваряющие события. Кто-то должен был что-то тебе предложить или предупредить. Ну не просто же так тебя пугают, не из спортивного интереса. Пугают всегда для чего-то, чтобы подтолкнуть к какому-то решению, заставить что-то сделать или от чего-то отказаться.
— От чего?
— Давай, Игорек, колись, кому ты дорожку перешел. Потому что кому-то перешел! Кому-то чем-то мешаешь.
— Так-то много кому. Я же между людьми и деньгами. Как буфер. Я каждый день кому-то в кредитах отказываю или, напротив, начинаю их возвращения требовать.
