Семь смертных грехов - страница 13

Шрифт
Интервал

стр.

– Что это ты, святой отец, смелость потерял? – спросил вельможа дружеским тоном.

– Я смелость теряю только при виде полного бочонка, содержимое которого старше меня, – ответил брат Макарий.

– Определение точное, – сказал магнат, – только не подходящее для данного случая. Ты, отец, молчишь, словно в первый раз человека увидел. Признайся, тебе, наверное, не приходилось встречать таких, как я? Добродетель монахов заключается в послушании и правдивости.

– Напротив, добродетель монашеских орденов – это логика и диалектика. А что касается высоких господ, то я знал одного видного магната.

– Кто же был этот высокий пан? – зевая во весь рот, спросил вельможа.

– Заучить его титулы мне было трудно – такие они были длинные и запутанные. Однако я его хорошо запомнил.

– Что же ты можешь мне о нем сказать?

– Ничего не скрою из того, что я о нем знаю, – продолжал брат Макарий. – Он был, скажу я вам, так же глуп, как и богат.

При этих словах один из стоявших рядом слуг бросился на квестаря. Это был, судя по поведению, шляхтич, но, видно, из захудалых: и одежда у него была заношенная, и своего хозяина он охранял, как цепной пес.

– Оставь его, пан Тшаска, – жестом успокоил вельможа своего прислужника. – Продолжай, отец.

– Так вот, я и говорю, – пан этот был так же богат, как и глуп, а так как богатства его никто не подсчитывал – такое оно было большое, – то и величину его глупости трудно было постигнуть.

Вельможа улыбнулся, словно догадываясь, кого квестарь имел в виду. Наверное, он считал героем рассказа одного из своих недругов, и это доставляло ему удовольствие.

– Ну, и что же дальше, отец?

– А больше я не запомнил, прошу прощения у вашей ясновельможной милости.

– От тебя, смотрю я, толку мало, преподобный. Ну, а как ты исполняешь монашеский обет?

Брат Макарий ударил себя в грудь.

– Я мирянин и никаких монашеских обетов не давал. Хожу собираю милостыню, пользуюсь людской добротой и врожденным стремлением к благим делам.

– Да ты хоть «Pater noster» знаешь?

– Знаю благодаря моей матушке, которая эту науку вбивала мне палкой в спину, повторяя вслух молитву для укрепления своих собственных сил перед недремлющим оком божьим.

Магнат, потянувшись, расправил конечности и приказал подать вина. Брат Макарий заерзал на скамейке. Он сразу учуял, каким вином угостит Матеуш такого благородного гостя, и уж теперь никакая сила не смогла бы вытащить его из комнаты, старайся тут хоть тысяча слуг.

– А ты знаешь, отец, кто я такой? – спросил вельможа.

– Догадываюсь.

– Тогда выскажи свою догадку надлежащими словами.

– Ты, наверное, один из тех, кто не сеет, не жнет, а в житницы собирает.

Вельможа гневно засопел и покосился на квестаря, который, сложив руки на животе, сидел, с невинным видом уставившись в пространство.

– Что ты хотел этим сказать? – высокомерно фыркнул магнат. – Если в этих словах заключается что-либо оскорбительное, ты будешь примерно наказан.

Вельможа двинул пальцем, и шляхтич, которого звали Тшаска, грохоча кривой саблей, подскочил к столу. Как коршун, навис он над головой квестаря.

– Ну, отец! Забыл, что ли, как языком поворачивать?

Брат Макарий взглянул исподлобья на пана Тшаску.

– Отвечай, поп, – зарычал тот, – а то я тебе начисто побрею голову, хоть у тебя и так на волосы неурожай!

– Хватит, – остановил его квестарь. – Хоть голосок у тебя, брат, и красив, но я к такому нежному пенью не привык, поэтому замолчи и пощади мои уши.

Пан Тшаска задрожал от бешенства и по лицу своего благодетеля хотел прочесть, как следует реагировать на такую дерзкую выходку, но вельможа улыбался, и по выражению его лица нельзя было ничего угадать. Тогда пан Тшаска с шумом повернулся и отошел к печи, где уже жарились на вертелах каплуны и кипела вода с живицей. В курной избе дым стоял стеной, и, несмотря на то что в печь опять были подброшены для аромата можжевеловые ветки, все задыхались и кашляли, как певчие в праздник крещения.

– А знаешь, ли ты, отец, что я довожусь племянником краковскому архиепископу? – спросил вельможа.

– По всему видно, – как бы вскользь ответил брат Макарий, – при тебе так много прислужников, и все звенят саблями по делу и без дела.


стр.

Похожие книги