* * *
В ту ночь, благодаря старому генералу, Стася, пожалуй, в первый раз отдавалась Вальтеру искренне и страстно. В окружающем ее мире она впервые за многие годы, включая и всю свою жизнь в Советском Союзе, почувствовала что-то живое. Мир вдруг перестал быть схемой, борьбой идей, непримиримостью и условностью, и среди жестких рамок войны и мировой революции вдруг забрезжило что-то живое, человеческое…
– У тебя удивительный отец, – неожиданно произнесла она это вслух, лежа на руке Вальтера уже под утро.
– Я думаю, он немного не в себе, поэтому его и не трогают. Однако до таких открытых симпатий к русским, как с вами, он еще не доходил.
– То есть?
– Я заходил к нему вчера перед сном, и он заявил, что отправлять такого молодца, как он изящно выразился, грызть гнилые кочерыжки – глупо, а потому он намерен сделать его своим шофером.
«Только не выдавать радости, только молчать…» Стася выдержала долгую паузу, закурила и лениво рассмеялась:
– Шофер, давно забывший даже тот элементарный немецкий, которому его безуспешно учили в русской школе? Ха-ха.
– Ничего, как-нибудь объяснится, к тому же старик частенько ездит за Одер, а с польским, насколько я понял по документам, у твоего братца все в порядке.
– Разумеется, мама учила нас польскому. Он даже поступил на славянское отделение. Потом, правда, геройство взыграло, перевелся в летное…
– Как ты понимаешь, на этого «товарища Каменского» мне наплевать, но отец, кажется, окончательно заигрался в либерализм. Он-то в случае чего просто соединится со своим цианатом, а мне выпадет нечто похуже. Да и вообще: я предпочел бы перебраться подальше на запад, в сторону Италии или Испании… – Стася небрежно гладила мускулистые плечи, а сама лихорадочно пыталась сообразить, к чему этот разговор. – А для большей свободы передвижений… с тобой… я все-таки предпочел бы, чтобы ты надела форму этой вашей освободительной армии. Я думаю, господин Власов по моей просьбе сразу даст тебе обера.
При воспоминании о форме, прикасающейся к телу, Стася вздрогнула, запах пота и крови снова ударил ей в ноздри, и она так сжала шелковистую кожу, что на плече появились ссадины от ногтей.
– А я все-таки предпочитаю креп-жоржет.
– Я закажу тебе лучшее белье из Нойона.
Стася поняла, что сопротивляться бесполезно, и смерть вдруг дохнула на нее явственно и неумолимо. Она давно запретила себе думать о ней – иначе можно было просто сойти с ума, но нынешний разговор Вальтера ясно показывал, что дела у немцев все хуже. Понятно, что в Ленинград ей не вернуться уже никогда, но теперь вопрос, кажется, уже не в этом…
– Но тогда мне придется быть у них, а не с тобой.
– Неужели ты думаешь, что кто-то будет спрашивать этих марионеток? Но все-таки после столь неосмотрительных речей моего папаши нам лучше уехать отсюда побыстрее. Чем старше замок, тем больше в нем заводится ушей.
Через два часа они уже стояли под гулкими холодными сводами вестибюля и ждали выхода барона. Он появился в блестящем бухарском халате, какие Стася видела только на старинных иллюстрациях, и благоухал кельнской водой.
– Валли спешит увезти вас? Верно, два русских – это избыточно. Но почему вы, вместо того чтобы плести вчерашние байки про нынешние подвиги, сразу не рассказали мне о вашем предке? Надо уважать время старших, фройляйн. В результате я просидел сегодня полночи за книгами. Ведь именно ваш предок, фельдмаршал Михаил, разбил турок при Гангуре, а его сын командовал корпусом в войне с Наполеоном?
– Простите, господин генерал, но мои генеалогические познания не идут так далеко, – вспыхнула Стася, чье родство с прославленной военной династией было крайне маловероятным.
– Ваши большевики умудрились исказить даже военную историю, – философски заметил барон. – Ничего, я освежу память вашего брата. Но и вам, фройляйн, должно помнить, что не интеллект и не творчество есть преимущество России, а слава, слава и только слава. И на нее мы обопремся, создавая великий союз…
– Отец, нам пора, – вмешался Вальтер, но Стася умоляюще сжала его руку.
– Так запомните, фройляйн, что и второй сын Михаила, граф Николай, будучи главнокомандующим Молдавской армией, одержал блистательную победу при Батине.
