Вот только сильно смущала и путала в оценках старика маленькая девочка рядом с ним. Человек, способный заботиться о ребенке, непременно должен был обладать набором светлых качеств. И судя по тому, как искренне любила старика Лика, Иза ими обладал.
Они не были родственны по крови. Лика вобрала в себя все самые лучшие черты погибшей цивилизации оилов, в то время как Иза был ярко выраженным ионцем как внешне, так и внутренне. Получается, он заботился о чужом ребенке, и это единственное, что подкупало в нем. Можно себе представить, насколько не просто ему было защищать ее от контрабандистов, на дух не переносящих оилов.
Лика сильно интересовала Атлу, настолько, что на время девушка потеряла интерес ко всем беседам со стариком, полностью отдав свое внимание девочке. Возможно, это был материнский инстинкт, возникший в наполненном любовью сердце в продолжение женской чувственности, а может, этот интерес носил другую природу, и Лика увлекала её, как наследница великой эзотерически сильной цивилизации, пленницей которой она была в детстве.
— Я чувствую, что ты совсем ничего не боишься, — доброжелательно и тихо сказала Атла, продолжая уединенную беседу с девочкой.
— Да. Я ничего не боюсь! — улыбаясь, обнаруживая ямочки на щеках, ответила Лика. — Меня с детства обвиняют в глупом бесстрашии, но я ничего не могу с собой поделать.
Догадка Атлы подтвердилась, она почувствовала это уже при первом взгляде на Лику, но сомневалась до тех пор, пока не увидела сама. Девочка была уязвима, в ней не было важного компонента — страха, потому как ее способность чувствовать страх хранилась у Атлы. Жрица смотрела на девочку. Одной половиной своего сердца Атла ненавидела рыжевизну ее волос и прозрачность голубых глаз, потому как узнавала в ней презренный образ оилов, пытавших её шесть рабских лет. Но другой половиной своего сердца Атла трепетала перед ней, испытывая чувство вины, понимая, что именно в тот миг, когда вырвала из сердца ее матери свой страх, обрекла ребенка на вечную неполноценность.
Девочка смотрела крамовке прямо в глаза, ни о чем не догадываясь. Открытый, чистый взгляд и улыбка придавали ее образу невинное очарование.
Лика познала много горя, это читалось в мудром, совсем не детском выражении глаз, но умело скрывалось под лучезарной улыбкой, которую девочка не снимала с лица. Лика была очень худой и достаточно низкой для своего возраста. Курчавые волосы были сильно растрепаны, возвышаясь над головой хаотичной сферой, что уравновешивалось пышной юбкой, свисающей до колен круглым колоколом, схожим с волосами по объему и форме. Жилет из толстого материала хорошо скрывал её худобу, но тонкие руки и ноги все-таки выдавали сильную истощенность.
— У тебя очень красивая юбка! — любезно произнесла Атла, проведя рукой по розовой ткани.
— Да! Верхний слой состоит из чувствительной микрофибры для прослушивания низкочастотных волн; средний из материала, способного посылать сигналы на короткие расстояния; в складках между третьим и четвертым спрятана альфа-установка, а вот что расположено на поясе, тебе лучше не знать, — широко улыбнувшись, произнесла девочка.
— Замечательный дизайн, — доброжелательно ответила Атла, пораженная глубокими знаниями ребенка. — Модельер, я полагаю, твой дедушка.
— Да, одежду шьет дедушка. Вот этот жилет, например, универсален, активировав его, я получаю возможность становиться прозрачной для машин. Моя заколка помогает видеть мне то, что происходит сзади, а в этом кулоне дедушка спрятал свои глаза, — показывая украшение на шее, произнесла девочка.
— Как это? — удивлено спросила Атла.
— Я точно не знаю, это он мне так сказал! — рассмеялась Лика и с любопытством стала рассматривать и трогать косы Атлы, не стесняясь и, разумеется, не боясь.
— Ты очень красивая! — с искренним восторгом произнесла девочка, проведя по темной, бархатной коже ладошкой. — Я никогда не видела таких, как ты, так близко.
— Да. Мы, крамы, особенные, это так. Но не такие особенные, как вы, — подразумевая таинственный народ оилов, произнесла Атла.
— Кто мы? — удивленно спросила Лика.
