Бастер Лафардж был гангстером, убийцей, известным еще в двадцатые годы. Его разыскивала полиция трех штатов. Кроме того ФБР да и мне тоже были известны по крайней мере пять человек, которые охотно заплатили бы по сто тысяч зеленых тому, кто доставил бы к ним старого Бастера живым. Так здорово он в свое время накуролесил.
Я протянул руку и сказал:
— Пушку, приятель.
Бастер остался верен своим прежним вкусам. На мою ладонь лег большой кольт армейского образца сорок пятого калибра. Я почувствовал, как дрожит его рука. Это был уже не прежний Лафардж. Былой боевой дух в нем давно иссяк. Теперь он был стар, слишком стар для того, чтобы вступать с кем-либо в единоборство. Единственное, чего ему хотелось, — это покоя.
— Послушай, друг, — начал он, — я... — Что ты тут делаешь, Бастер?
— Друг... — Ты ведь знаешь, я могу заработать кучу денег, доставив тебя твоим «друзьям», а могу тут же пришить тебя. В любом случае в накладе я не останусь.
— Ну ладно, друг! — совсем уже дребезжащим голосом снова начал он. — Что я такого сделал? Я же тебя совсем не знаю. Слушай... — Что ты здесь делаешь? — снова повторил я свой вопрос.
Плечи Бастера бессильно опустились, словно ему не под силу было дальше нести свое бремя.
— Носорог... Это он пристроил меня сюда. Никто меня отсюда не имеет права выгнать. Это оговорено в завещании.
— Чем ты тут занимаешься?
— Ничем. Что я могу сейчас делать? Даже пойти никуда не могу. Двор подметаю, кое-где что-то подкрашиваю. За могилой Носорога приглядываю, вот и все.
— Где находится его могила?
— Примерно в четверти мили к западу отсюда. Около пальмовой рощи.
— Отлично. Есть у тебя парочка лопат, Бастер?
— Зачем это?
— Пойдем выкапывать старину Носорога, вот зачем.
Он стал отступать, глядя на меня широко открытыми глазами.
— Да ты рехнулся, парень! Совсем спятил, что ли?
— Бери лопаты и пошли! — скомандовал я.
* * *
Густая пальмовая рощица скрывала могилу от случайных взглядов. Местность была ровная, как лужайка вокруг лунки на поле для игры в гольф. Вместо затейливо украшенного надгробья я увидел простую мраморную плиту с небольшой бронзовой дощечкой, на которой была выгравирована краткая надпись. Лунный свет и чуть покачивающиеся под легким ветерком верхушки пальм придавали этому месту довольно романтический вид.
Перед тем, как взять лопату в руки, я на всякий случай заставил Лафарджа лечь на землю ничком, широко раздвинув ноги и раскинув руки. Сделав примерно половину работы, я кинул лопату Лафарджу и заставил его опуститься в яму. Положение старика было незавидным: внизу лежал Носорог, сверху стоял я. Поэтому каждая лопата земли, которую он выбрасывал из ямы, сопровождалась каким-то воющим стоном, иногда похожим на рыдания. Сейчас он был, конечно, очень стар, но в свое время немало народу отправил на тот свет, и мне совсем не было его жаль.
Работа подходила к концу — Лафарджа уже почти не было видно, и теперь всякий раз, захватив очередную лопату земли, он передавал ее мне, чтобы я откидывал землю в сторону. Наконец я услышал, как лопата ударилась о дерево. Можно было представить, какой ужас обуял старика. У него не было сил ни крикнуть, ни, тем более, вылезти из ямы. Он медленно поднял голову. Белки его глаз почти светились в черном зеве могилы.
— Счисть землю с гроба, — велел я.
Он принялся сбрасывать землю с крышки гроба. Каждое движение стоило ему неимоверных усилий. Все ближе приближалось страшное для него мгновение.
В каком-то смысле это было даже смешно. Тот самый Лафардж, который никогда никого не боялся и собственноручно отправил на тот свет не один десяток людей, теперь трясся от страха перед останками человека, который уже ничего не мог ему сделать. Ровным счетом ничего.
Он стоял в яме — маленький, похожий на старичка-гнома, — и молча трясся при мысли о том, что ему сейчас придется сделать.
— Открывай, — приказал я.
Он еле слышно прошептал.
— Нет, пожалуйста... мистер... нет.
Тут я взвел курок «сорокопятки», он услышал щелчок, и этого оказалось достаточно. Хныканье старика перешло в судорожное рыдание, но он все-таки взялся за крышку гроба. Дважды его Пальцы соскальзывали с гладкой поверхности, но наконец, собравшись с силами, он рывком поднял крышку.
