Светлана всхлипнула, вытерла ладошкой слезы.
- Саша был не первый. Первым был Боря. Мне тогда ещё не было шестнадцати, а ему - тридцать семь. Это был школьный приятель отца. Я влюбилась в него, как кошка - что с меня было взять - дура совсем, девчонка. А он был бабник, и не смог устоять, хотя понимал, на что идет. Все получилось, правда, ещё хуже, чем он себе представлял. Отец его чуть не убил - это понятно, но кроме всего, я ещё ухитрилась залететь, и пришлось искать врача и платить ему, кажется, сотню, если не больше, чтобы все было тихо, и все равно кто-то где-то натрепался, и до суда не дошло только потому, что я любила Борю и подписала все какие надо бумаги, а те бумаги, которые я подписать не могла, так как была несовершеннолетняя, и даже паспорта у меня ещё не было, я упросила подписать родителей. Это был ужас, Андрюшка, это был кошмар какой-то!
Выговорившись, Светлана перестала плакать. Они молчали, и было слышно только, как шумит на улице затихающий дождь.
- Извини, Светланка, извини меня, ведь я же не знал, - произнес, наконец, Андрей. И ещё раз: - Извини.
- Теперь я буду тебе противна, - сказала Светлана, глядя в пол.
- Глупости какие! Мне просто жалко тебя. Бедненькая, тебе столько пришлось пережить! Но ведь сейчас тебе хорошо? Тебе хорошо со мной?
- Да.
- Понимаешь, - принялся рассуждать Андрей, - я считаю, что главное искренность. Если человек любит по-настоящему, ему многое можно простить. Главное быть искренним в отношении к другому. А ведь ты же со всеми... встречалась по любви. А это и не грех никакой.
- Ну, конечно, - сказала она, - конечно же, по любви...
И снова заплакала.
Она плакала и смотрела теперь на него, и он прочел по её глазам, что она мучительно ищет, выбирает, какой же ещё случай из своего прошлого рассказать ему, чтобы он, наконец, насытился этой проклятой правдой и перестал спрашивать.
- Слушай, - она вдруг взорвалась, - почему ты все время навязываешь мне свои принципы? Что это за чушь такая, что отдаваться надо только по любви?! Из какого дурацкого романа ты это вычитал? Ну а если просто хочется, и он мне нравится, и я ему тоже, и мы знаем, что видимся первый и последний раз, и никто никому ничего не должен? Был у меня такой парень в прошлом году на Юге. Ну и что?!! А сразу после Бори у меня был Олег. И не было там никакой любви, не было, а было только желание забыть Борю. Можешь ты это понять? Моралист-алиментщик! А после Олега...
- Не надо. Хватит.
- А после Олега меня любил Эдик.
- Не надо. Перестань. Сейчас ты начнешь врать. Я чувствую.
Дождь, будто бы прекратившийся на время, вновь начал расходиться, и блестящие мокрые листья тополя на большой ветви перед окном снова задрожали под ударами крупных капель.
- Светланка, но почему ты не говоришь мне всю правду, почему?
- Потому что я боюсь. Боюсь, что ты разлюбишь меня. Я ведь такая противная. Андрюшка! Ты не разлюбишь меня, Андрюшка?
- Глупенькая, ну что ты себе напридумывала! Ведь разлюбить, точно так же, как и полюбить, нельзя по какой-то конкретной причине. Это всегда происходит ни с того ни с сего. Я не могу тебя разлюбить, глупышка.
Но он хорошо видел, что она все равно боится, и говорил ещё и еще.
- Светланка, ну что мне какие-то прежние твои мужчины. Да наплевать мне на них!
"А ведь не наплевать, - подумал он, - ох, как не наплевать!" Он знал, как умеет думать о прежних мужчинах своей любимой! Он частенько предавался этому занятию, сладострастно расцарапывая душу, раздирая в кровь и обильно посыпая солью.
- Ну, были у тебя мужчины, - добавил он после паузы. - Ну и ладно. У кого же их не было? Ведь они были, их больше нет. Будем считать, что их нет совсем.
- Андрей, - сказала Светлана тихо, - ну а если бы, к примеру, это был человек, которого ты встречаешь почти каждый день? Как тогда считать, что его нет?
- Про кого это ты?
- Ни про кого. Ни про кого! Я просто так спросила.
Она встала и подошла к окну.
- Светланка, ты плачешь? Я тоже сейчас заплачу. Ну почему, почему ты все время, прежде чем сказать правду, обязательно спешишь соврать мне?
