– Папа, ты чего это на полу лежишь? – спрашивает Минго, вернувшись. У Кармело речь затруднена, внятного ответа от него не дождешься. А на шее сзади такой синячище – ой-ой-ой.
Стелла спокойно вяжет, сидя в кресле.
– Мама, что с папой случилось?
– Он дурное дело сделал.
Это все, что Стелла сыну открыла. Остальное не для его ушей.
С тех пор она свои покрывала не довязывает. Дойдет до середины – и теряет интерес. Берется за новое вязание, а Томми тем временем старое распускает, пряжу в клубки сматывает. Потом матери подсунет.
Рокко Караманико умирает от инфаркта. Процесс умирания занимает трое суток. Рокко уже и не говорит – а все не готов. Жестами пытается объясниться с племянницами и племянниками.
– Дядя Рокко, ты нам второй отец, – плачут молодые Маглиери. Многие из них унаследовали Ассунтин слезный ген. С тетей Тиной они днюют и ночуют в больнице, пока Рокко наконец не отдает Богу душу. Прощание и похороны растягиваются еще на два дня.
На поминки перед погребением Томми привозит Стеллу. Конфуз ужасный. Стелла, любимая свояченица, все три часа стоит над покойным и принимает соболезнования. А потом не выдерживает – каждому начинает рассказывать, что Рокко хотел жениться на ней, а не на Тине. «Тина в аду сгниет за свою зависть», – сообщает Стелла, тиская руки очередного скорбящего. У Ричи хватает ума взять ее в охапку, затолкать в машину и отвезти домой.
У Луи отказывают почки. Куинни, безутешная вдова, худеет на целых шестьдесят фунтов.
– Наш брак идеальным не назовешь, – откровенничает она с племянниками и племянницами. – У нас, как у всех, случались размолвки. Но мой Луи был лучшим из мужчин.
На похоронах младшего брата Стелла не плачет. Разумеется, потому, что она не плачет в принципе.
Когда умирает Кармело, на бдение являются более шестисот человек, и каждый оставляет запись в особой книге.
О чувствах Стеллы можно только догадываться. Никаких эмоций она не выдает. Брак Стеллы и Кармело длился шестьдесят три года, причем последние двадцать – после Стеллиной операции. Они вырастили десятерых детей. С обеих сторон имело место насилие; каждый на свой лад сломал другого. Потом они зарыли топор войны и обрели мир, который был нарушен хирургическим скальпелем. Тогда-то лезвие топора и высунулось, чтобы больше уже не скрыться.
На похоронах Кармело все, кроме Стеллы, рыдают. Я в том числе. Я обожала дедушку. Меня до сих пор слеза пробивает, как подумаю о нем.
Да только у Стеллы с Кармело были свои счеты. Другим-то он того, что ей, не сделал – им его и прощать не за что.
Словом, в семье только женщины остались. С чего началось, тем и кончилось.
Томми сейчас владеет домом номер 4 на Олдер-стрит. Антонио, его дед, пошутил – завещал дом Томми, а не Джо с Микки. Облом вышел и раскол в семье. Томми, вечный угодник, хотел по справедливости все устроить – предлагал Джо и Микки остаться, деньги давал. Деньги они взяли, но Джо умер следующим летом, когда тяжба еще длилась. С тех пор Томми в контрах с теткой и всеми пятью кузинами. Они друг друга бойкотируют.
После смерти отца Томми забрал Стеллу к себе, в номер 4. Так легче за ней ухаживать, ведь дом одноэтажный. Вдобавок остальным братьям и сестре ничто не напоминает о Кармело, как в номере 3: вот здесь отец сиживал с газетой, потягивая светлое пиво «Мишлоб», – а теперь отца нет, осиротели они.
Девяносто пять – это вам не кот начихал. Стелла порой не помнит, что вчера, а что сегодня. Время размякло, растянулось. Само число 95 не укладывается в голове. Кому-то Стелла говорит, что ей сто лет, кому-то – что сто двадцать. Разница невелика, если вдуматься.
Кто бы ни заглянул – Стелла ведет гостя в спальню, указывает на семейное фото, сделанное, когда Арти было три годика, и сообщает: «Это мои двадцать детей». Фотография расположена напротив стенного зеркала, так что по факту детей действительно получается двадцать. Неизвестно, вправду ли Стелла верит в то, что говорит, или это у нее юмор такой.
В гости приходит пожилая женщина. Стелла ее откуда-то знает. Может, в церкви видела? Там всегда старухи собираются. Волосы у женщины тонкие, как овечья шерсть, седые на темени и угольно-черные ближе к шее.
