Лимен и Корвин с первого взгляда понравились друг другу — еще в ту ночь, когда Корвин сразу после выборов явился в губернаторский особняк в Колумбусе, чтобы организовать охрану нового президента Соединенных Штатов. Лимен никогда не расспрашивал Корвина, но догадывался, что тот недолюбливал Фрейзиера, хотя сам Корвин ни разу об этом не обмолвился, чем еще больше расположил к себе нового президента.
Широкоплечий, сильный Корвин, с какой-то гордостью носивший свой торчавший ежик волос, ростом был выше Лимена. Несмотря на узость своих интересов (Лимен не сомневался, что после окончания колледжа его главный телохранитель вряд ли осилил десять — двенадцать книг), он ежедневно тщательно прочитывал газеты, пытаясь чуточку опередить своего хозяина и угадать, куда он может поехать, кого увидеть, каких посетителей принять.
Корвин подошел к письменному столу и застыл в ожидании.
— Садитесь, Арт, — предложил Лимен. — Возможно, меня ожидают крупные неприятности и мне может понадобиться ваша помощь. Во-первых, вам следует знать, что на субботу намечена еще одна «Всеобщая красная» тревога. Из соображений секретности вы должны были узнать об этом только в последнюю минуту.
Пересказывая сообщение Кейси в четвертый раз, Лимен обнаружил, что уже автоматически редактирует его, сокращает одни пункты и развивает другие. Чем отчетливее видел он происходящее, тем ярче выделялись три эпизода: сформирование ОСКОСС, отказ адмирала Барнсуэлла участвовать в тотализаторе Скотта на скачках и скомканная записка, написанная рукой Хардести.
— Да, господин президент, но просто невозможно поверить, что кто-то собрал в пустыне столько людей, снабдил их всем необходимым, возвел постройки, а до Белого дома не дошло ни малейшего слуха.
— По совести говоря, Арт, вот это и смущает меня больше всего. Ясное дело, что Кейси только строит догадки. Он складывает два и два и, возможно, получает пять. Сегодня утром я попытался мысленно подсчитать все наши секретные базы и не смог. У нас сейчас так много баз — секретных и полусекретных, что никому и в голову не придет докладывать мне о какой-то одной из них, если я не дам специального указания или если не потребуется принять об этом объекте какое-то особое решение.
Корвин промолчал, и Лимен мысленно спросил себя, о чем сейчас думает этот большой и спокойный человек. «Разделяет ли он гнев, закипающий во мне при одной лишь мысли о том, что интеллигентные, способные и облеченные доверием американцы готовятся бросить вызов конституции? Испытывает ли он то же отчаяние и то же чувство беспомощности, что и я? Настолько ли он лоялен как телохранитель, чтобы защитить не только телесное воплощение, но и дух того, что ему поручено защищать?»
— Так что вы скажете, Арт?
— Полагаю, что мы должны удвоить охрану за счет людей, на которых я смело могу положиться, — быстро ответил Корвин.
— Нет, нет, я совсем о другом. Что вы думаете обо всем этом, обо всей этой истории? Она не представляется вам бессмыслицей?
Корвин впервые улыбнулся, и Лимену показалось, что он прочел на его лице выражение какой-то особой теплоты и привязанности.
— Господин президент, — сказал Корвин, — время от времени я встречаюсь с моим предшественником по работе. Вы удивились бы, если бы услыхали, что мы говорим о президентах. Для нас это всего лишь работа, как и всякая другая, а вот каждый из вас — наполовину беспомощное дитя, а наполовину — дурак. Кто-нибудь постоянно стремится отправить президента на тот свет. За год мы получаем штук сто писем от разных сумасшедших, собирающихся перерезать президенту глотку, или отравить, или продырявить из винтовки.
— И доктор Гэллап, должно быть, переговорил с каждым из них на прошлой неделе, — горестно заметил Лимен.
Корвин вежливо улыбнулся, но не позволил себя отвлечь.
— И все же президенты ухитряются вести себя наиглупейшим образом. Помните, в разгар этой истории с пуэрториканцами Трумэн высунул голову из окна Блэйр Хауз, чтобы узнать, почему и в кого стреляют? А Кеннеди? С больной спиной он отплывал ярдов на пятьдесят от яхты, да еще в таких местах, где глубина достигала футов сорока. А Эйзенхауэр? Играл в гольф на опушке такого густого леса вдоль некоторых автострад, что несколько шизофреников могли бы спокойно стрелять в него с деревьев и никакая охрана не могла бы даже напасть на их след.
