Сейчас Михаил остановился перед Софией с папкой под мышкой. Она вскочила и обняла его.
— До чего здорово снова тебя увидеть! Это ты меня вызвал?
— Да. То есть не совсем… Подожди здесь, — сказал Михаил. — Сейчас я за тобой вернусь.
У него был не свойственный ему напряженный вид.
— Что происходит?
— Не сейчас, позже объясню. Сделай милость, вынь изо рта эту конфету, прежде чем…
Секретарша не оставила ему времени договорить: его ждали. Он заторопился дальше по коридору. Оглянувшись на ходу, он подбодрил Софию взглядом. Из большого кабинета до него уже доносились обрывки оживленного разговора.
— Нет, только не в Париже! Там вечно бастуют, там тебе было бы куда проще: что ни день, то демонстрация! Не настаивай… Столько это длится, а они ни разу не остановились, чтобы сделать нам приятное!
Воспользовавшись короткой паузой, Михаил поднял руку, чтобы постучать в дверь, но рука замерла в воздухе, когда голос Господина произнес еще громче:
— Азия и Африка тоже не годятся!
Михаил согнул указательный палец для стука, но его рука опять застыла в нескольких сантиметрах от двери, потому что в кабинете громко раздалось:
— Никакого Техаса! Ты бы еще Алабаму предложил!
Третья попытка Михаила постучаться оказалась такой же неудачной, хотя голос в кабинете стал тише.
— А может, прямо здесь, как ты думаешь? Не такая уж плохая мысль… Не придется зря колесить по свету, к тому же мы давно оспариваем друг у друга эту территорию. Предлагаю Сан-Франциско!
Тишина означала, что наступил удобный момент. София проводила Михаила, исчезающего за дверью кабинета, робкой улыбкой. Когда дверь за ним закрылась, София повернулась к секретарше.
— Кажется, он взволнован?
— Да, с самого начала западного дня, — последовал уклончивый ответ.
— Из-за чего?
— Я многое здесь слышу, но в тайны Господина все-таки не посвящена. К тому же вы знаете правила: мне ничего нельзя рассказывать, если я дорожу своим местом…
Секретарше стоило большого усилия промолчать целую минуту, потом она не выдержала:
— Строго по секрету, только между нами: будьте уверены, не одному ему приходится несладко. Рафаил и Гавриил провозились всю западную ночь, Михаил присоединился к ним с наступлением восточных сумерек. Похоже, дело дьявольски серьезное.
Софию забавлял чудной лексикон Агентства. Впрочем, мыслимое ли дело — отсчитывать здесь время в часах, когда в каждом часовом поясе на земном шаре время свое? Когда она в первый раз иронически отозвалась об этом, наставник-поручитель объяснил, что всемирный охват деятельности Агентства и языковые различия его персонала обуславливают некоторые принятые здесь специфические выражения и другие особенности. Запрещалось, к примеру, обозначать тайных агентов цифрами. Некогда Господин сам выбрал первых членов своего ближнего круга и дал им имена, и это вошло в традицию… Координации деятельности CIA и ее иерархическому построению способствовал свод простейших правил, очень далеких от принятых на земле представлений. Ангелов всегда различали по именам.
…ибо так принято было с начала времен в доме Господнем, называемом также CIA— «Координационным Центром Ангелов».
Господин расхаживал по кабинету с озабоченным видом, заложив руки за спину. Иногда Он останавливался и смотрел в большое окно. Густой облачный слой внизу полностью скрывал землю. За необъятным оконным проемом раскинулась бескрайняя синева.
Он раздраженно покосился на длиннющий стол для переговоров, протянувшийся через весь кабинет и упиравшийся в дальнюю стену. Повернувшись к столу, Господин толкнул локтем стопку папок. Все его движения выдавали плохо сдерживаемое раздражение.
— Старье! Пыль и тлен! Хочешь, скажу, что Я об этом думаю? Все эти кандидатуры — одно старичье! Как тут можно надеяться на выигрыш?
Михаил, остававшийся до этого у двери, продвинулся вперед на пару шагов.
— Это все агенты, выбранные Вашим Советом…
— Вот именно, Моим Советом! Полное отсутствие идей! Мой Совет только и делает, что бормочет одни и те же притчи, потому что устарел! В молодости они были полны идей по усовершенствованию мира, а теперь готовы опустить руки!
