— Я не могу больше! Чувствую себя капустой! Может, хватит? Давай уже в пещеру полезем… — взмолилась я со слезой в голосе.
— Ничего, Виточка, последний комбез остался, — «утешила» подруга. — А там еще касочка на головушку и спецботиночки на толстой подошве…
Из моей груди вырвался страдальческий стон:
— А без этого никак не обойдемся?
— Нет! — Лизка, как всегда, была категорична. — По инструкции не положено.
Инструкции для Лизаветы — дело святое, почти как Конституция, потому я перестала сопротивляться и завершила «туалет» спелеолога.
При взгляде на уже одетую Лизку мне захотелось удавиться от тоски: перед очами стояло существо, отдаленно похожее на гибрид шахтера, диггера и альпиниста. Знакомыми в этом монстре были только Лизкины глазюки, утомленные переодеванием. Вероятно, я выглядела примерно так же, разве только габариты поменьше.
— Что с этим делать? — я слабо кивнула на изрядно похудевшие рюкзаки. — Здесь оставим? Давай под камень какой-нибудь спрячем, что ли…
— С ума сошла, старушка! Там же остальное снаряжение, провизия… Хватай рюкзак, пошли в преисподнюю!
Преисподняя начиналась каким-то червячьим лазом. На мои хрупкие плечи легла нелегкая ноша первопроходца. Лизка, по обыкновению, взяла на себя тяжкое бремя главнокомандующего, который, по теории Василия Ивановича Чапаева, в трудный момент обязан находиться в арьергарде.
Перед погружением в лаз начальство вкратце обрисовало стратегическую задачу номер один — добраться до журнала.
— Он должен находиться недалеко от входа, — закончила инструктаж Лизка и, слегка подтолкнув к дырке, скомандовала: — Вперед, Витка!
Обреченно вздохнув, я сунула голову под здоровенную глыбу, нависшую над входом. Фонарь на каске высветил продолжение норы. Стало очевидно, что в ней нельзя не то что встать в полный рост или развернуться, но и сделать лишнее движение. Путь к отступлению преграждал суровый полководец, потому я смирилась с судьбой и, спустившись на колени, углубилась в нору.
Ползти пузом в отвратительно хлюпающей грязи с рюкзаком за спиной, пусть и облегченным, но все же довольно тяжелым — сомнительное удовольствие. Про себя я придумывала самые изощренные пытки для Лизки-экстремалки. Пожалуй, пытка голодом подойдет больше всего.
Лизка, сосредоточенно пыхтя, ползла следом за мной. Наконец, после пятнадцати минут передвижения по-пластунски я увидела впереди что-то вроде просторной комнаты, где можно было занять вертикальное положение и перевести дух. Об открытии я сообщила Лизавете.
— Отлично, — обрадовалась она. — Там должен быть журнал.
Так и вышло. Журнал являл собой потрепанную тетрадь в дерматиновом переплете. К ней прилагался огрызок простого карандаша.
— Ты, Витка, помнишь, какое сегодня число? — задала неожиданный, но разумный вопрос Лизавета, расправляя могучие плечи.
— Нет, — призналась я, потому как уже давно потеряла счет времени.
— Плохо. Ну, хоть приблизительно?
— Я уверена только, что на дворе июнь.
— Это я помню. Сейчас, погоди… — Лизавета начала что-то высчитывать, мечтательно закатив глаза. В конце концов ее мощный мозговой агрегат выдал результат:
— Шестнадцатое. Так и запиши, мол, Виталия и Елизавета вползли в Кисели шестнадцатого июня в… — подруга посмотрела на большие часы, надетые поверх амуниции, — в 15 часов 18 минут. А я покуда делом займусь.
Что за дело образовалось у Лизаветы в недрах Земли, я выяснять не стала, а послушно открыла журнал. М-да…
Последняя запись, выполненная высокохудожественными каракулями, гласила: «Касыч, Бодун и Башмак приперлись. Кто полезет следом, бери водяру, девок и топай к месту встречи».
Занятное послание! Я все-таки нацарапала текст сообщения, что продиктовала Лизавета, после чего не без любопытства приступила к чтению журнала. Все сообщения были примерно такого же содержания: про водку, девочек, мальчиков. Единственное, чем записки отличались одна от другой, это датами выброски и датами возвращения.
Одно сообщение меня особенно порадовало. Его, несомненно, оставил какой-нибудь глубокий интеллектуал:
«Кошкин хаус или ванна в штреке».
Лесотемны пти гортают —
Герра дзыги дзвон.
