— Мне не приходить сегодня на ужин, мой повелитель? — она нежно провела по его заросшей колючей щетиной щеке. — Принцесса не должна меня видеть?
Ульрих хмыкнул и на мгновенье задумался.
— Почему нет? Обязательно приходи. И садись во главе стола на место хозяйки, как обычно. В конце концов, ты моя главная конкубина, почти королева. А она пусть сразу знает свое место, место племенной кобылы. Ты моя единственная, тебе равных нет. И так будет всегда! — эти слова прозвучали торжественно, почти как клятва.
Даже не подумав умыться, король небрежно натянул на широкие плечи несвежую льняную рубаху, всунул ноги в штаны из грубого сукна, набросил поверх мятый кафтан и вышел из спальни, недовольно мотая головой с нечесаными длинными патлами.
Едва он ушел, Олия соскочила с кровати, и, не замечая холода, подбежала к окну по ледяному каменному полу. Выглянула наружу, не беспокоясь о том, что ее наготу могут увидеть ходившие по двору люди. При виде рдеющих перед дворцом вымпелов чужого королевства ее миловидное лицо исказилось дикой яростью.
— Почему Бренн не подстроил несчастный случай, как ему было велено? — прошипела она, в бешенстве царапая ногтями подоконник. — Что случилось? Его не допускали до принцессы? Но даже в этом случае можно было устроить обвал в пещере, нападение разбойников, отравление, да мало ли еще возможностей избавиться от ненужной мне невесты!
В дверь, ведущую в покои конкубины, просунулась покрытая темной накидкой голова старухи с длинным костлявым лицом, похожим на морду старой лошади. Серый плащ скрывал тело, видны были только тяжелые башмаки из грубой кожи.
— Ты недовольна, Олия? — черные, редкие для Северстана, глаза старухи хищно сверкнули.
— Я недовольна?! — красотка повернулась к ней всем телом и яростно топнула босой ногой. Исказившееся от гнева лицо тотчас превратилось в уродливую маску. — Я в диком гневе! Я готова убить всех бездельников, не соизволивших выполнить мой приказ!
Старуха без поклона, как к равной, вошла внутрь и тщательно притворила за собой толстые двери. Подойдя почти вплотную к жалкой королевской подстилке, как она называла про себя Олию, сочувственно прошептала:
— Я тебя понимаю. Я тоже ужасно зла. Все идет не так, как надо. Бренна в свите принцессы нет. Где он, я узнать не смогла. Возможно, он разоблачен и убит. Но ты не волнуйся, еще не поздно все поправить. Король от тебя без ума. А для верности подлей ему еще приворотного зелья. — Она протянула конкубине небольшую склянку с мутным содержимым.
— Я делаю это почти каждый день! — взвилась Олия, свирепо зыркнув на старуху серыми водянистыми глазами. — Он меня уже замучил своими постылыми ласками! Он пристает ко мне даже в красные дни!
— Тогда тебе нечего бояться. — Пропустив мимо ушей последние фразы, старуха говорила нарочито тихо, стараясь утихомирить возбужденную девицу. — Он ни на кого больше и не взглянет. Да и не сможет быть ни с какой другой женщиной, кроме тебя.
— Это ты так говоришь. — Олия никак не могла успокоиться и шипела, как загнанная в угол змея. — А у него десять любовниц кроме меня! И все они живут во дворце! Он может войти к ним в любой момент!
— Да, но он к ним не заглядывал вот уже полгода, — колдунья зловеще усмехнулась. — Я стараюсь только для тебя, ты же это знаешь.
Олия немного успокоилась и снизила тон.
— Это хорошо. — Но тут же в ее голову пришла сокрушительная мысль: — А вдруг эта иноземка сможет приворожить его сильнее? Вдруг у нее есть колдуньи сильнее тебя? Что мне тогда делать?
Старуха высокомерно заверила, тайно надсмехаясь над используемой ею дурочкой:
— Не беспокойся, моя прелесть. Мое зелье еще никто перебороть не смог. Но для верности я приготовлю для твоей соперницы смертельную отраву. Она будет умирать долго, как от простуды, и никто не сможет догадаться, от чего ей все хуже и хуже, — говорить, что зелье справится с принцессой за несколько минут, не собиралась.
К чему пугать эту трусливую подстилку еще больше? То, что Олию обвинят в смерти принцессы, не боялась, одурманенный зельем король никогда не даст в обиду свою любимую конкубину.
