— Ничего себе – требования! С какого перепугу?
— Так ведь драться придётся с немцами. Про Ме-109 я уже слышал. Про Ю-86 – тоже.
— Ты про Испанию?
— Да.
— Но двигателей у нас таких нет!
— Почему? А М-82? Только они его опять карбюраторным делают, а нужно впрыскивать топливо, как в дизеле, через форсунку. Отдельно пусковые форсунки во всасывающем патрубке, а отдельно – маршевые в каждом цилиндре. Мощность и устойчивость работы повысится.
— Надо будет тебя к нашим двигателистам подвести. Впрочем, И-180, где-то, твоим требованиям удовлетворяет…
Подошёл ещё один очень интересный человек: Пётр Стефановский.
— Говорят нашего полку прибыло! А ну, поворотись-ка, сынку! — на фоне огромного Стефановского я выглядел совсем худеньким. — Воробышек! Как таких в авиацию берут!
— Да ты посиди, послушай, что молодёжь говорит! — сказал Коккинаки, и слово в слово повторил мои слова про истребитель.
— А что, на таком бы и я полетал с удовольствием. Однако, товарищи! Время!!! Соловья баснями не кормят! Айда в столовую!
— Мне сначала надо в штаб, на довольствие встать!
— Ну, давай, беги, а нас вон там найдёшь. — и показали на одноэтажный домик в тени деревьев.
Побегав по кабинетам в штабе, получил назначение в третью эскадрилью, командиром у меня стал Коккинаки. Поел в столовой и пошёл в класс. Там меня усадили за карты, схемы, наставления. Через часа полтора, подошёл Владимир Константинович и принял у меня зачёты по знанию района. Повел в раздевалку, показал мой шкафчик. Там висел шлем, реглан, меховой комбинезон.
— Одевайся. Сходим в зону, посмотрим, как у тебя слепой полёт получится.
Взлетели на УТИ-4. Вышли в зону, меня немного потряхивало. Неожиданно раздался голос Сергея: "Да не волнуйся ты так! Ничего сложного. Ты в зоне, доложись!" Доложился.
— Закрывай шторку!
Рука сама дернулась и включила освещение, затем закрыла шторку. Левая рука вытащила и положила на колено планшет, и пальцем Сергей мне показал точку на карте. Я совсем об этом забыл. Тут же послышался голос Владимира Константиновича: "Сколько до поворота?" "Три минуты двадцать!" "Добро!" Смотрю на компас, авиагоризонт и часы, энергично поворачиваю, ложусь на новый курс. Чуть поправляю самолёт, уже успокоился и даже немного расслабился. Сзади послышалось: "Возьми поправку на ветер пять градусов влево!" "Есть!" Подходим к повороту, докладываю о нем и также быстро поворачиваю. С полётом по прямой я освоился, а вот как снижаться? "Тоже по прибору! Задаёшь глиссаду по авиагоризонту и идешь вниз!" Третий поворот! Докладываю, что начал снижаться и занимать эшелон 2000 метров. Уп-пс-с! Температура ползёт вверх, приоткрыл заслонки, вышел на 2000, выровнялся. Сзади:
— Открывай шторку! Сравни место по счислению и истинное!
— Уклонился метров на двести вправо!
— Это ты ветер не учел! Скажи спасибо, что я тебе помог! Полётное задание надо читать внимательнее! Но, для первого раза – совсем неплохо! Пошли домой!
На разборе полёта Владимир Константинович рассказал, как надо, ещё до облачности, рассчитывать снос. Я спросил у Сергея, почему он мне не подсказал? Он ответил, что специально не подсказывал, иначе Владимир Константинович догадался бы, что ты в облаках летал. А у тебя в лётной книжке только полёты в простых метеоусловиях. А я об этом даже и не подумал! В столовой мы сели за стол к Стефановскому.
— Ну как Воробушек? — задал он вопрос Владимиру Константиновичу.
— Будет летать! Машину хорошо чувствует, а вот штурманская подготовка хромает, как у всех истребителей!
— Сильно мазанул?
— 200 метров.
— Всего?
— Ну, я ему немножко помог! На втором повороте.
— А, правда, что он "АИ" погонял крепко?
— Сам видел! Сделал его дважды, потом дал себя атаковать, сделал нисходящую бочку, пропустил его над собой и третий раз сделал!
— Класс! Ты у кого учился?
— У Маренкова.
— У Кузьмы? Тогда понятно! Классный инструктор!
— Ты понимаешь, Пётр, — сказал Владимир Константинович, — я Кузьму больше тебя знаю. Не его это почерк. Тот виражи уважает, а этот действует на вертикали! Самородок! Андрей, а нарисовать схему боя с Филиным сможешь?
— Конечно! Это же сегодня было!
