Во всем, что касалось частной жизни Мины, я была чрезвычайно осторожна, но, когда речь заходила о СМИ, мои руки зачастую оказывались связанными. С моей точки зрения, она слишком потакала прессе, в угоду ее требованиям выходя далеко за рамки, которые я считала разумными. Помню, как еще в самом начале я сопровождала ее на телестудию, на церемонию вручения премии «Качественный продукт» (Мина входила в жюри). Журналисты беспорядочной толпой собрались у здания, и, заметив, что какая-то неопытная девушка-фотограф завозилась со своей аппаратурой, Мина остановилась в ожидании, когда та разберется и подготовится к съемке. Затем она прошла к входу еще раз, а я тем временем бог весть как долго маялась в фойе. Они друзья, а не враги, Кристина, сказала она, заметив, как я нервно поглядываю на часы.
СМИ любили Мину, так что мне не следовало удивляться, когда телепродюсеры стали интересоваться ею. К тому времени у нее уже имелся агент, который занимался ее появлениями на публике, и, поскольку она умела естественно держаться перед камерой, поступившее ей предложение вести свою передачу было неизбежностью.
Поначалу я была настроена скептически. Я опасалась, что ее частная жизнь пострадает еще сильнее, и, как выяснилось, была права. Если бы она не стала настолько известной, не поднялась бы и такая шумиха. Если бы она не появлялась на экранах, может, и газеты не занялись бы раскапыванием подробностей о ее бизнес-проектах. Но моего мнения никто не спрашивал. А когда я своими глазами увидела, с какой легкостью Мина освоила сразу две сферы – бизнеса и развлечений, – я изменила свое отношение к происходящему. Я видела, как эти сферы подпитывают друг друга. Им нравилось поддерживать тесную связь, и Мина всегда об этом знала. В эту смесь она добавила еще и политиков, устраивая званые ужины и приемы, на которых вращалась в кругу гостей, знакомила их между собой, вела себя со всеми как с друзьями, хотя сомневаюсь, что среди них у нее нашелся бы хоть один настоящий друг. Для этих людей Мина была воротами в параллельную реальность, разрывом в стратосфере, благодаря которому миры пересекались и смешивались под ее внимательным руководством.
«Мина у себя дома» – так назывался цикл ее телепередач. Я присутствовала при записи пилотного выпуска, сидя на серебристом чехле от камеры, приткнутом в угол кухни.
– Может, заскочите ко мне по пути домой? Дэйв вас привезет. Скажем, к шести?
Она даже головы не подняла от стола, и я удивилась, зачем я ей там понадобилась.
– Да, спасибо. С удовольствием.
Наверное, я могла бы ответить и спасибо, нет. Заезжать к ней мне было не по пути, на той неделе я уже дважды возвращалась поздно, не успевая к тому моменту, когда Анжелика укладывалась спать. Может, Мине было бы полезно впервые за несколько лет узнать, что это вообще возможно – услышать от меня слово «нет». Боюсь, я ее разбаловала. Если бы я сразу установила какие-то рамки, как в общении с детьми, возможно, все сложилось бы иначе. Вместо этого я отодвинула в сторону мысли о своей семье и после работы поспешила вниз, искать Дэйва, ждущего меня в машине. Я села на переднее сиденье и вдыхала обольстительный запах кожаной обивки, пока мы вклинивались в плотный поток транспорта, ныряли в тихие переулки и выныривали из них.
– Она просила вас кое-что прихватить для нее по пути, – сказал Дэйв, протягивая мне список покупок.
В то время между офисом и домом Мины не было ни одного супермаркета «Эплтон», поэтому мы остановились возле магазина конкурирующей сети. Все действия у нас с Дэйвом были отработаны до автоматизма. Он тормозил на желтой линии и ждал, пока я обегу торговый зал, наполняя корзину, словно мне, как и всем вокруг, надо было по дороге домой докупить кое-что к ужину. Когда я выходила, Дэйв открывал багажник, и я перекладывала покупки в пакеты с эмблемой «Эплтона», запас которых мы всегда возили с собой. Таким было правило: никто не должен видеть, как в дом Мины вносят или выносят из него товары от конкурирующих брендов. К тому времени эти маленькие безобидные уловки вошли у меня в привычку.