— Могу я узнать, где находится мама Никиты? — учительница была опытная, но любопытство скрывать не умела,
— Это не ваше дело.
— Она ведь жива? В документах нет льгот по потере кормильца.
— О, да. В добром здравии.
— И когда она в последний раз видела сына?
— Дайте подумать… В марте… Нет, в феврале. Как раз, когда Никите было два года.
— И все?
— Именно так.
— Но послушайте… Я не понимаю… — Сергеевна хватала ртом воздух.
— Это не ваше дело, — повторил Макс. — Это было обоюдное решение. Никакой драмы. У нее своя жизнь, у нас с сыном своя.
— Как вы можете… Что значит «никакой драмы»? Мальчика бросила родная мать! Наверняка, вы проецируете свою ненависть к женщинам на него, и он…
— Вы меня, конечно, извините… — Макс снова попытался вспомнить имя учительницы, но безуспешно. — Пожалуйста. Но сейчас темнеет рано, а я бы хотел доехать до дома засветло. Если нет ничего срочного…
— Ах, да, — спохватилась Сергеевна. — Я бы настоятельно рекомендовала мальчику занятия с психологом. У нас есть штатный специалист. Вы ведь не планируете искать другого?
— Нет.
— Но вы не против, чтобы два раза в неделю ваш сын посещал сеансы?
— Нет, — выдохнул Макс после паузы.
— Тогда я завтра передам с ребенком согласие, договор и платежку. Это не так дорого, но если хотите знать мое мнение, то Никите просто необходимо.
А Максу было просто необходимо, чтобы эта блюстительница нравов с него слезла. Поэтому торопливо кивнул и с облегчением закончил неприятный разговор.
Никита уже стоял, прислонившись к капоту. Опять вытер курткой грязь! Вот в чем его завтра вести в школу? Если сейчас постирать, до утра не высохнет. Или пристроить к обогревателю?..
— Две недели без телика? — с вызовом спросил Никита, когда Макс отпер джип.
— И без планшета, — добавил Беглов.
В наказаниях он был не силен. Парень всем своим видом демонстрировал безразличие к любым карательным мерам. Не лупить же его ремнем, в самом деле! А кроме планшета и телевизора лишать было нечего. Сладкое дома было, но только то, что продавалось в магазине в соседнем поселке. Зефир, халва и прочие безыскусные радости для живота, к которым Никитос был равнодушен.
— Что с тобой происходит, а? — Макс вырулил к трассе и теперь ждал, когда освободится встречка, чтобы попасть в свой поток.
— Ничего.
На другой ответ можно было и не рассчитывать. Однако Макса это не устраивало. Не то, чтобы слова училки произвели на него такое уж сильное впечатление, но, как и любой нормальный родитель, он периодически предавался страхам, что дает сыну не все, что должен. Не выкладывается на полную. И с планами расширения бизнеса в последние месяцы было столько хлопот, что Никита был большую часть дня предоставлен сам себе. И это отсутствие матери… Нет, в том, что отсутствие матери в данном случае было в сто раз лучше ее присутствия, Макс не сомневался. Но вдруг всем детям нужна женская рука? Может, получше присмотреться к Наташке?.. Вроде добрая и с пацаном ладит…
Улучив момент, Беглов пересек встречку и встроился в нужную полосу. И только потом смог бросить взгляд на сына: тот хмуро смотрел в одну точку перед собой. Одиннадцать лет! Такой взрослый… Макс с ужасом осознал, что чем старше становится Никита, тем меньше он, Макс, знает о жизни собственного сына.
— Давай так, — произнес Беглов, наконец. — Ты ведь знаешь наше правило?
— Какое именно? Не бить девчонок?
— Это вообще правило. Общее. Я про то, что за одно дело и то же два раза не наказывают.
— А… нуда.
— То есть свое наказание ты уже получил. Верно?
— А почему тогда сразу и телик, и планшет? Это же два наказания.
— Не наглей! Сформулирую иначе: без современных гаджетов с экраном. Ясно?
— Мне все равно.
— Слушай, я хочу знать, что произошло. Без ругани и новых наказаний. Ты мне все выкладываешь честно, и я не буду ругаться.
— И не психанешь? — недоверчиво переспросил Никита. — И нотаций не будет?
— Мы поговорим и все. Пока едем. Как будем дома — можешь идти к себе. Договорились? Только честно!
— К нам в этом году перевелась одна девочка из «Б» класса. Евангелина. Прикинь? Е-ван-ге-ли-на.
— И она тебе нравится?
— Я что, чокнутый? — Никита поморщился. — Говорят же тебе: Е-ван-ге-ли-на. Последнее слово парень произнес с нарочитым кривлянием.
