Запахло жаренным. Это подгорала моя задница. Даже попытка разговора с этим пареньком выйдет мне боком. Стало ясно, что разговор может и состоится, но только один, только силой и после него мне придётся "резко" потеряться. А так как мне не безразлична судьба дорогих мне людей, то и разговор должен быть "инкогнито".
Согласен, версия так себе, но другой нитки, способной меня привести к убийцам - не было. Так что, будем тянуть эту ниточку.
В процессе размышлений выстраивался план действий.
"Потеряться" надо не после "разговора", а до. И больше не показываться. Так будет легче сохранить инкогнито.
Я продал машину, завел пластиковую карточку Сбербанка, кинул на неё все деньги, что были. Приехал к тещё. Пообедал с ними. Попросил сына проводить меня. Мы сели на лавочку под тремя берёзками.
- Ты уезжаешь?
Я вздохнул. Отвернулся.
- Да.
- Надолго?
- Да.
- Может, не надо?
- Надо.
- Обещай, что вернёшься!
- Всё будет нормально, обещаю. Вот карточка. Я на неё буду деньги высылать.
- А когда ты вернешься?
- Я не знаю, сынок. Как отболит.
- Так у меня тоже болит! - закричал он.
Я почувствовал, как глаза наполнились слезами, обнял его, буркнул:
- Прости!
Потом сел на скутер и уехал.
Домой мне было возвращаться не с руки.
Я уже выкинул симку сотового, купил краденный телефон с левой симкой.
Я сидел на заборчике, ограждающем территорию магазина на центральной улице города, высматривая ту, что подходила по моим выдуманным критериям. День уже подходил к 20.00, похоже, сегодня тоже ничего не сложиться.
А эта? Похожа на загнанную лошадь. Прёт тяжеленные пакеты. Не шибко ухоженная, типичная разведёнка-бухгалтер. Кольца нет. Взгляд "разведёнки". Давно и безнадёжно одинокой. Ну, попробуем?
- Вам помочь? - спросил я, подходя к ней и подхватывая пакеты в её руках.
Она испугалась. Верно я угадал. Ничего хорошего от мужиков она не ждёт.
- Не бойтесь, я лишь хочу помочь. Мне нечего делать, скучно, а вам тяжело. Я вам помогу, вы скажите мне "спасибо", я буду горд собой, и день пройдёт не зря.
Она отпустила сумки, но глаза так и остались глазами испуганной коровы.
- Вам куда?
Она проблеяла название улицы, я пошёл, она посеменила вслед.
Я шёл и что-то трепал языком. Не помню - что. Да и она, скорее всего не вспомнит. Не важно. Что-то о том, что надо помогать людям, потому что всё в мире взаимосвязано. Надо делать добро. И другую подобную благостную пургу. И дальше - тоже ля-ля.
А когда дошли, я, в наглую, спросил:
- Чаем напоите? Пить хочется.
Она впала в ступор. Я взял её за подбородок, слегка нажал, опуская голову:
- Это делается так: "да, конечно, у меня есть и чай, и кофе, и кое-что покрепче"
Неожиданно, её "отпустило", она ухмыльнулась, в глазах мелькнули, видимо уже забытые, блядские искорки:
- А то так пить хочется, что переночевать негде?
- Ну, вот! Приятно иметь дело с умной женщиной.
- Ладно, пойдём.
Типичная двухкомнатная хрущёвка. Комната подростка-дочери (лет 15-ти), гостиная, она же, видимо, её комната, кухня малюсенькая, совмещённый санузел. Обстановка старомодна, бедненько, но чисто, аккуратно.
Дочка в немом удивлении смотрела на меня.
- Привет, я Гоша.
- Он же Гога?
- Почти. А ты?
- Не важно.
- Ладно, Неважно, показывай, где пакеты ставить.
Потом хозяйка готовила ужин, я развлекал её своим присутствием на кухне. Мне не понятна эта тяга женщин, чтобы кто-то смотрел на процесс их стряпни. Я же не люблю, когда кто-то смотрит. Но, сидел, благостное ля-ля разговаривал. Неважно сидела у себя, как мышь. Она и была как серая мышка. Какая-то вся никакая, усреднено-незаметная. Угловатая, высокая, ещё бесформенная, русые волосы в обычном хвосте, светлые брови и ресницы были незаметны, будто их и нет.
Да и мама её такая же, только крупнее, по-женски, мясистее.
Готовила она, кстати, так себе. Хотя, нормально, сойдёт. Поужинали почти в молчании. Потом Неважно ушла, мы пили растворимый кофе.
- Уйдёшь? - спросила, наконец, решившись, она.
Я пожал плечами:
- Прогонишь - уйду.
М-да, если бы заставил попросить остаться - не попросила бы. Но, и выгнать не может.
Принесла полотенце. Пока я принимал душ, постелила постель.
