Дальше они шли и просто наслаждались искусственным холодом.
Солнце уже зевало, когда они шли по влажному песку, ежесекундно отдавая свои ступни воде. Чайки не кружили над головой, шумные весельчаки-туристы не пели песни про свою страну, ветер своим дыханием намекал жаре, что ей уже пора, в общем, весь мир был чем-то волшебным.
— Я тебе рассказывала, как мы с родителями один раз ездили в Вену?
Не дождавшись ответа, она начала рассказывать.
— Я еще была тогда совсем маленькой, мало что запомнила. Только как фотографию помню памятник Моцарту. Кажется, тогда было лето, а около этого самого памятника была клумба, на которой аккуратно был высажен скрипичный ключ. Я так на него смотрела и восхищалась, — степень восхищения можно было понять по скорости и выразительности речи в этот момент, — что пообещала себе приехать к нему еще раз. А потом мы пришли к этим восхитительным дворцам, затем гуляли по ярким садам, заходили в небольшие и уютные магазинчики. И тогда я поняла, что должна там жить.
Ее живые, восторженные глаза не смотрели куда-то конкретно, они вместе с хозяйкой гуляли по Вене, снова смотрели на эти чудеса, иногда переключались на Рея, такого мечтательного, но в то же время и очень внимательного.
Если бы вы встретили Софу в реальной жизни, вы бы точно подумали, что она не умеет говорить и постоянно замкнута в себе. Но стоит вам узнать ее поближе, и вы вряд ли сможете вставить хоть слово. Я очень люблю таких людей, потому что, если они с тобой разговаривают, ты чувствуешь себя особенным для них.
— О, поймала, — Софа чудом успела схватить кусочек пролетавшей мимо газеты, — Рей, посмотри, какая красивая собака.
«Пропала собака», — прочитал Рей. Это было фото обычной длинношерстной собаки, только с голубыми глазами, которые так редко встречаются у собак.
— Я всегда расстраиваюсь, когда вижу такие объявления, — девушка грустно вздохнула и продолжила: — Сразу хочется бросить все дела и найти бедное животное.
— Она найдется. Правда, — Рей обнял ее и добавил: — Если ей было хорошо в том доме, значит она обязательно вернется. А если не было хорошо, так и жалеть не надо.
Они погуляли еще два часа и разошлись по домам.
— Ох, и счастливые эти молодые. — Амалия, мама Рея, принесла мужу чай и села рядом с ним у телевизора. — И мы когда-то такие были…
— А чем мы сейчас хуже? — удивился Карл и, обняв жену, поцеловал ее в лоб.
— И правда.
Рей уже спал. Завтра очень тяжелый день — День рождения Софы.
* * *
Рей и его родители готовились к праздничному ужину, который устраивала семья Софы.
Хочу познакомить вас с родителями Рея: Карл и Амалия Трейер. Они прекрасные, честные и трудолюбивые люди. Как я и говорил выше, у отца Рея свой книжный магазин, а мама его работает экономистом в рекламном агентстве.
Итак, вернемся к ужину. Он был назначен на шесть часов вечера в доме Софы и ее родителей.
Подъехав к дому, парень сразу почувствовал волнение. Думаю, вы знаете это ощущение: внутри вас, где-то под ребрами, зарождается маленький водоворот, потом он разрастается, стягивает кровь от конечностей к себе, ваш живот непроизвольно втягивается, вы боретесь с этим всепоглощающим чувством, сохраняете спокойный вид, но вы-то знаете, что внутри вас происходит.
Раздалось щебетание птиц, как будто летом в тихом, сонном лесу.
— Вы слышали? — удивленно спросила Амалия. — Почему бы нам не поставить себе похожий звонок?
Как только Амалия договорила эту фразу, дверь отворилась.
На пороге стояла очаровательная женщина, на вид которой было около тридцати трех лет, но на самом деле — сорок два года. Она была одета в белую блузку и темные брюки, на ногах — черные туфли на небольшой шпильке. Русые волосы аккуратно собраны в хвост, а из бижутерии — сережки и бусы. Очень интересные, кстати, сережки: спереди были то ли цветочки, то ли маленькие золотые птички, а сзади они крепились большими серыми шарами, но заметить их можно было, только если очень внимательно присмотреться.
— Здравствуйте! Проходите, пожалуйста, — приветливо улыбнулась женщина и пригласила семью Рея в дом.
В прихожей находились и шкаф для верхней одежды, и приспособление для хранения обуви, и три мягких пуфика, чтобы было удобно разуваться или обуваться, и даже небольшой столик, скорее подставка, на которой размещалась тарелка для ключей и разъем для зонтов.
