— Безусловно, — Рей знал, что обычно в таких случаях преподносят свои соболезнования, но вместо этого спросил: — А как ты это перенесла?
— Мне стыдно в этом признаваться, но намного спокойней, чем родители. Я переживала за маму, за ее состояние. Конечно, я и плакала, и сожалела, и вообще первые дни я не помню из-за шока. Но потом все стало налаживаться, в жизни появились какие-то краски, я стала про это забывать. Наверное, это ужасно, что я вычеркнула это событие из своей жизни, но так мне легче.
Девочка, выбросив из рук шарик, на одной ноге допрыгала к блондину со скрипкой и тихо-тихо прошептало на ухо:
— Мы с тобой еще обязательно встретимся.
По-детски засмеявшись, она спрыгнула с крыши и, превратившись в белый туман, улетела.
— Ладно, — Рей вздохнул, — давай закроем плохие темы и потанцуем.
— Ой, у меня так болят ноги, может просто посидим и посмотрим на небо? — видно было, что Софу клонило в сон, но спать она явно не собиралась.
Рей достал из корзины легкие покрывала, сначала накрыл плечи девушки, а затем, сев около нее, набросил одно из них на себя.
— Боже, как я мог забыть, — воскликнул Рей, — у меня ведь тоже есть подарок для тебя.
Он вскочил, раскрыл рюкзак, который захватил с собой, выходя из комнаты Софы, и достал оттуда вчетверо сложенный лист бумаги и небольшую белую коробочку.
— Позволь прочитать, — Рей прокашлялся и начал: — …
Любовь, махнув рукой, так же, как и та девочка, превратилась в туман, который не могли увидеть обычные люди, зато могли почувствовать. Он охватил всю крышу, проник в каждую клеточку этих маленьких людей, заставляя дрожать и еще сильнее биться их сердца.
— … Первое, что я хочу тебе сказать, это спасибо. Спасибо тебе за то, что ты появилась в моей жизни и не пропадала ни на секунду, за то, что была со мной в тяжелые моменты, спасибо еще и за то, что в тебе есть тот внутренний свет, который освещает все вокруг. Я хочу тебе сказать, что, несмотря ни на что, буду любить тебя. Возможно, это слишком смелое заявление, но я почему-то чувствую, что так и должно быть. Ты заставляешь меня жить, а не просто существовать. И за это тебе спасибо. Открой коробочку, — только на последней фразе Рей оторвал глаза от бумажки. Если сильно присмотреться, можно было заметить, что его глаза слезятся.
Софа сняла крышку. Первое, что она увидела, — это еще одна маленькая коробочка, только уже обитая бархатной тканью. Она открыла ее дрожащими руками: внутри лежали сережки, которые даже в темноте умудрялись отражать свет. Они были небольшие, кажется, такие сережки называются «гвоздиками», с бледно-голубыми камушками, как будто обвитые золотыми листьями. Очаровательный подарок, честное слово.
— Боже, Рей, не стоило, — она бросилась ему на шею и обняла. — Но они просто восхитительны. Спасибо большое!
— Да не за что, — он смущенно улыбнулся, — у тебя ведь такой праздник. Кстати, там еще кое-что есть.
Возможно, вам покажется это странным, но я вас уверяю, то, что лежало в корзине помимо сережек, для Софы стало намного ценнее их.
Это было простое ожерелье, только вот не очень обычное: на серых, плотных, но мягких нитях, висела маленькая стеклянная прозрачная баночка, внутри которой были совсем крохотные разноцветные лепестки, которые, переливаясь, создавали танцы цвета.
И последний подарок был апогеем вечера. Софа очень любила стихи, и Рей это прекрасно знал, даже знал, какие стихи ей нравятся. Поэтому он взял небольшой блокнотик в твердом, но удобном переплете и каждую страницу прописал этими стихами, делая к ним зарисовки. Он неплохо рисовал, особенно для близких людей.
— Восхитительно… — Софа была настолько шокирована, даже ошеломлена, что мне могла нормально произносить слова, — это… просто… я даже не знаю.
Рей заулыбался, а оно и понятно: одна из самых ценных вещей в жизни — это делать другого человека счастливым.
Софа обняла его. Это не такие объятия, какие проделывают лицемерные политики, не такие, как у закадычных подружек в школе, это объятия доверия, признания, преданности и, наконец, любви, такой всепоглощающей, что даже сияние солнца меркнет на ее фоне.
