— Но, сэр, ничего невозможного или невероятного в этом нет. Известно, что некоторые фанатики-японцы продолжали воевать и после капитуляции Японии, — в голосе Росса послышалось больше уверенности.
— Знаю, я все прекрасно знаю. Но поймите, юноша, вы же говорите о самолетах! Откуда тут могут быть те старые «Зеро»? Сигнал бедствия был передан пять часов назад, а со дня окончания войны прошло три с лишним десятилетия! Так-то, мистер Росс. Жаль, что вам не пришло в голову ничего более… так сказать, рационального.
— Прошу вас выслушать меня, сэр, — молодой человек говорил так серьезно, что Белл перестал смеяться, поставил локти на стол, положил подбородок на ладони и внимательно уставился на Росса. Тот же подался вперед и, сверкая своими голубыми глазами, заговорил:
— Мой отец сражался против японцев несколько лет… «Зеро, зеро, зеро… нас атакуют». Это вполне может быть сигнал бедствия времен второй мировой войны.
— Неужели вы всерьез верите, что такое возможно! — сердито заговорил коммандер. — Вы отдаете себе отчет, что вы тут городите? Нет, это просто невероятно! Японские истребители. Авианалет! — Он обернулся к Памеле Уорд, которая смотрела на него, не выказывая никаких эмоций.
— Это «Мицубиси А6М2», — гнул свое молодой человек.
— Знаю, энсин, знаю. Я изучал историю второй мировой войны. Я тоже кончал академию. — Он побарабанил пальцами по столу и, глядя в глаза Россу, произнес: — Вот что я хочу вам сказать, мистер Росс…
— Слушаю, сэр.
— Вы были правы.
— Прав?
— Да. Ваша гипотеза абсурдна. Нет, она просто смехотворна! Я испытываю глубочайшее уважение к вашему отцу, но, возможно, он слишком много рассказывал вам всяких военных историй… — Пальцы Белла продолжали выбивать барабанную дробь. — Вы мой помощник, у вас хорошие перспективы… Короче, я хочу заключить с вами соглашение.
— Соглашение?
— Да. Если вы забудете об этих истребителях, я забуду о том, что вы тут наговорили.
Воцарилось молчание. И Памела Уорд, и Крейг Белл уставились на Брента Росса.
— Забыть о возможности существования японских фанатиков? — произнес молодой человек, словно спрашивая самого себя. Он прекрасно понимал, что маленький человек, сидевший за письменным столом, держал в своих руках его карьеру, но все же в этой радиограмме было нечто жуткое, зловещее… Вдобавок ко всему, он, Брент, еще ни разу в жизни добровольно не уступил напору со стороны другого человека. Помолчав, Брент сказал: — Хорошо, сэр, я никогда больше не заговорю об этом в вашем присутствии, но я все-таки, с вашего позволения, поразмыслю об этом на досуге.
На лице Белла появилась улыбка. Он решил разрядить напряжение.
— Отлично, мистер Росс, — сказал он, а затем коротко кивнул головой и добавил: — Что ж, можете возвращаться к исполнению ваших обязанностей.
— Есть, сэр, — отчеканил энсин и отдал честь коммандеру. Затем он повернулся кругом и двинулся к двери. Памела посмотрела ему вслед, невольно любуясь его прекрасной атлетической фигурой. Дверь за Брентом закрылась, и Памела осталась в кабинете наедине с Беллом.
— Вы полагаете, я обошелся с ним слишком сурово? — спросил он Памелу.
Прежде чем ответить, специалист по шифрам чуть поджала губы.
— Он еще молод, у него живое воображение, — задумчиво произнесла она.
— Да, он всего полгода как из академии, — ответил Белл. — Думаю, он довольно скоро поймет, что самое важное качество разведчика — это цинизм.
— Особенно, когда имеешь дело с русскими, сэр, — отозвалась Памела.
— Вот именно, — хмыкнул Белл. — Вот именно, лейтенант.
Памела Уорд стремительно поднялась с кресла.
— С вашего разрешения, коммандер, я вернусь в свой отдел, — сказала она, на что Крейг Белл только кивнул.
Выйдя из кабинета коммандера Белла, Памела оказалась в большой приемной, где вовсю трудились шестеро женщин. Четыре из них сгорбились за пишущими машинками, а две напротив, с прямыми спинами сидели и смотрели на экраны «электронных редакторов», напоминавших глаза циклопа. В комнате никто не разговаривал, слышался только шум компьютеров и стрекотание пишущих машинок. В дальнем углу у автомата с питьевой водой, прислонившись к стене, стоял Брент Росс. В руке у него был бумажный стаканчик, а глаза смотрели на противоположную стену.
