Напоследок Олег вымолвил:
– Лика, я не знал, что так произойдет…
Незнание не освобождает от ответственности, сказала себе Лика спустя тридцать лет. В этом Олег мог убедиться и позже, когда случился тот скандал с девушкой, в 2003 году покончившей с собой после концерта группы «Алхимик».
Но тогда, в свои пятнадцать, Лика просто не обратила внимания на слова приятеля. Ей не в чем было его винить: как бы он мог догадаться, что три девчонки, с которыми, по сути, Олег и не был знаком, решат избить Лику только потому, что их кумир проявил к ней какой-то интерес?
* * *
Лика часто пыталась вспомнить, как у них с Олегом случилась любовь? С чего все началось? Почему именно Олег, почему именно Лика?
Память подсовывала ей обрывки воспоминаний, из которых бы получался хоть какой-то более или менее логично выстроенный пазл.
Вот урок английского. По причине плохого зрения Олег сидит на первой парте, а Лика позади него. Учительница, интеллигентная и обаятельнейшая Нина Ивановна, обращается к классу:
– Расскажите о прошедшем длительном времени.
Лика видит перед собой коротко стриженный затылок Олега (буйная шевелюра, которая так красила его на сцене, появилась намного позже) и тычет ручкой ему в спину, в синий пиджак:
– Олежка, подними руку, никто, кроме тебя, не сможет ответить, – шипит она.
– Лика, – с укоризной улыбается ей Нина Ивановна, – не надо дырявить спину Видальского. Может, ты ответишь на вопрос?
Нина Ивановна понимает – и Лика чувствует это, – что они с Олегом как-то связаны. Учительница не делает выводов и ничего не комментирует, но весь класс поворачивается в их сторону…
А вот они идут из школы домой. Им по дороге. Олег говорит, что у них в ВИА новый гитарист, отличный парнишка из шестой школы. Его зовут Ник Сухарев.
– Мама Сухарева – профессиональная певица и дает уроки пения. – Олег сообщает это таким таинственным тоном, будто бы мама Сухарева дает уроки эротического массажа. – Я хочу пойти к ней учиться.
Лика смотрит на Олега, а он вдруг поворачивается и останавливается перед ней. Кажется, он сейчас что-то скажет, но нет, только смотрит на нее своими светлыми глазами, обрамленными густыми черными ресницами. Лике немного не по себе от такого нежного взгляда…
И были репетиции в актовом зале химзавода, на которые Лика стала ходить с зимы того года, с восьмого класса. В качестве зрителей там собиралось довольно много народу – друзья, братья и сестры членов группы. Кто-то приносил вино, кто-то звал покурить на черный ход. Знакомились, много болтали, смеялись, и было весело.
Банально заявлять, и Лика никогда такого не заявляла, что Олег пел только для нее. Он вообще не смотрел со сцены на Лику, зато после репетиции и традиционного разбора полетов, который мог длиться часами, Олег всегда спрашивал у своей подружки, что она думает об игре пацанов.
А что могла думать Лика? Она мало разбиралась в том, что постепенно становилось смыслом жизни ее друга, ее парня, ее любимого, ее бывшего любимого. Так было всегда, с самого начала, и Лика этого не скрывала.
Она пыталась отвечать на вопросы Олега, она честно слушала все песни, все партии и все инструменты, она даже помогала Олегу писать стихи к его первым композициям, пафосным и неумелым. Но эта добросовестность была еще хуже тотального неприятия, ведь в итоге Олег почувствовал ложь.
В том, что в юности она не смогла понять Олега, не смогла стать ему другом, музой, единомышленником, Лике хотелось бы обвинить маму, запретившую ей садиться в раннем детстве за пианино, а может, и собственную бесчувственность к музыке – ведь запретный плод для нее так и не стал сладким. Но это ничего не меняло.
Много лет спустя, будучи уже замужем, она тайно купила кассету с записями одного из концертов «Алхимика». И только тогда Лика узнала свою соперницу в лицо. Она была хороша – нежная, сильная, обаятельная. В свое время Лике стоило бы постараться полюбить ее, а не пытаться ей противостоять, потому что музыка Видаля могла дать очень много счастья и ей самой. Вот только нужный момент она упустила. Лика должна была много лет назад поверить в Олега и остаться с ним рядом в горе и радости.
