В этом лесу росли деревья какой-то одной породы, Милена не знала, как они называются. Все они были небольшими в диаметре, с ровной и гладкой корой до самых ветвей высоко вверху. Вскоре Милене стало казаться, что ее окружают не деревья, а развешанные на просушку серо-коричневые простыни с нарисованными на них вертикальными полосами. От этого рябило в глазах и начинала тихо кружиться голова. Милена устала и, увидев первый поваленный ствол, тяжело опустилась на него.
Голоса Лики она больше не слышала. Означало ли это, что тот мужик, тот похититель, уже утащил обеих ее спутниц или все-таки кто-нибудь из женщин еще найдется? Милена почувствовала, что по ее лицу катятся слезы, а сердце колотится от страха. Так, плача, она просидела в лесу неизвестно сколько времени.
Наконец где-то вдалеке послышался голос Лики:
– Кристина! Милена!
Лика нашлась, она на свободе. Милена встала и, покачиваясь, пошла куда-то вперед, рассчитывая, что это направление окажется правильным. Так и случилось.
Увидев друг друга, женщины ускорили шаг и, встретившись, обнялись.
– Я больше не могу… – сказала Милена. – Давай выбираться отсюда, из этого леса и из дома. Пусть догоняет на машине, пусть будет что будет…
Лика выпустила ее из объятий.
– Да, пойдем. – Она осипла от крика. – Я тоже устала.
Они вышли к дому. На ступеньках веранды сидела Кристина.
– Она жива, – без всяких эмоций сказала Лика.
Завтрак получился совсем тоскливым. Три женщины молча ели, причем каждая из них старалась отвлечься на посторонние мысли. Неизвестность страшила.
Неожиданно они услышали шум за окном. Это были шаги человека – мужские или женские, разобрать невозможно. Кто-то прошел от леса к дому, вдоль стены, мимо окна и намеревался войти в дверь.
Лика и Кристина замерли с полуоткрытыми ртами, а Милена от неожиданности уронила кусочек сыра в стакан с кока-колой. Несколько очень долгих секунд они ждали. Наконец ручку двери, предусмотрительно запертой на ключ, подергали, а потом в дверь постучали.
Лика встала.
– Дайте мне что-нибудь… – хрипло сказала она.
Кристина бросилась на кухню и вернулась со столовым ножом. Лика с удивлением глянула на нее, но нож взяла. Милена тоже пошла к двери, хоть и с пустыми руками. Кажется, ее способность бояться сошла на нет. Она остановилась чуть поодаль, чтобы в случае чего не мешать Лике, но была готова практически к любой ситуации.
Лика отперла замок и, держа в опущенной руке нож, открыла дверь.
В проем не вошла, а ввалилась Тамара.
Володька спустился в землянку и завалился на расстеленный прямо на утоптанной почве спальный мешок. Третья женщина осталась в яме, подготовленной под фундамент, и, таким образом, Володькина работа на ближайшие двенадцать часов завершена.
Эту землянку он сам соорудил неделю назад. Раньше такого никогда не делал и работой своей гордился. А что? Володька парень сильный, он и не с таким делом справился бы, хоть и устал как собака.
Землянку он строил так: вырыл яму глубиной, шириной и высотой примерно по полтора метра, а потом накрыл ее, больше чем наполовину, заранее привезенными из города досками. На доски постелил полиэтилен на случай дождя и камуфляжную сетку, присыпал свой шедевр листьями. Ну и дверцу, больше похожую на крышку погреба, смастерил. В принципе вот и все.
Лежа на мешке, Володька наслаждался покоем. Он не то чтобы устал, а просто как-то уморился. Любить природу его не научили с детства, поэтому жизнь под землей, без удобств и телевизора уже начала его напрягать. «И даже чаю горячего не выпьешь!» – вздохнул он. А водки и вовсе нельзя. Он не может лохануться тут, после двух ночей в сырости и почти полной темноте. В конце концов, очень хочется денег.
Он достал из большого рюкзака кусок колбасы. Рюкзак заменял ему холодильник, кухню, да и шифоньер тоже. Откусил, пожевал, проглотил. Даже колбаса тут не такая. В смысле, он даже вкуса не чувствует. Но в целом Володька рассматривал недельку на свежем воздухе как приключение. Как приключение и возможность заработать.
Началось все очень интересно и даже таинственно: ему на мобильный позвонила женщина.
