Шел первый час ночи. Лампа на письменном столе освещала бледным светом комнату, отчего она приобретала странные очертания — то ли сон, то ли явь. Он прижался лбом к холодному оконному стеклу, и его взгляд заскользил вдоль Сены, которая уже не первое тысячелетие оказывалась свидетельницей людских историй. Но он ничего не видел, кроме двух жертв, занимавших его воображение, они превратились в настоящие привидения, которые не отстанут от него, пока не будет установлена истина.
С момента обнаружения тела Хлоэ Барт, что случилось всего несколько часов назад, произошло множество событий. Послание, предназначенное следователям, доказывало, что убийца хочет напрямую общаться с полицией, чтобы можно было ею манипулировать. Гипертрофированное «я», безграничная жажда признания, — картина получалась стройной и не предвещала ничего хорошего. Подобный тип не остановится, и положить конец этой резне можно будет, лишь схватив его. Он возвестил о семи днях. Какое направление следовало избрать в подобных обстоятельствах? Была ли связь между жертвами, несмотря на ее кажущееся отсутствие? Не следовало забывать и о графологической экспертизе. Кровавые буквы на зеркале могли быть написаны лишь рукой убийцы. Нико без промедления вызвал специалиста из научного отдела. Лучшим из них был Марк Вальберг. Без тени улыбки он принялся щелкать фотоаппаратом под всевозможными углами. Наморщив лоб, отчего очки на его орлином носу поехали вверх, он минут десять осматривал помещение, иногда что-то записывая в крошечном блокноте. Нико его не беспокоил — с такими асами, как Марк Вальберг, надо уметь работать. Марк не был амбициозным человеком, он просто требовал уважения к своей работе. В конце концов взгляд его живых глаз остановился на комиссаре.
— Во-первых, тот, кто написал это послание, очень хорошо знает, что делает, — заявил графолог, — во-вторых, он левша.
От неожиданности у Нико пересохло в горле. Марк любил ставить в тупик.
— Объясни.
— Писали не отрывая руки, это значит, что убийце ничего не надо было обдумывать. Отсутствие больших букв свидетельствует, что он не считает нужным менять почерк. Никаких признаков волнения: рука не дрожит, нет отрывов…
— Отрывы — это что?
— Это те места, где автор мог оторвать от поверхности свой инструмент письма. Количество отрывов говорит об искренности и уверенности или же о страхе.
— И ты уверен, что он левша?
— Левша свободнее держит запястье, ему не надо постоянно поправлять угол нажима. И последнее: трудно определить, мужчина это или женщина.
— То есть?
