- Нэвэ! Никогда! - и только еще больше бледнела.
Тогда к ней и привели Евгению.
Евгения взяла горячую Кларкину руку и держала почти всю ночь, сидя у нее в ногах на шатающейся койке. Утром Кларка поднялась и как ни в чем не бывало поехала на экзамен. Вообще, ужасным существом была Кларка и вечно попадала в какие-то невероятные истории с милицией, иностранцами и танцами в ресторанах на столах в полуголом виде. Причем из всех этих историй она выпутывалась тоже самым невероятным образом, имея, по-видимому, в потустороннем мире какого-то особенно одаренного ангела-хранителя. И когда стояла Кларка у дверей деканата, протягивая очередному преподавателю зачетку, взгляд у нее был настолько наивен, простодушен и трогателен, ну прямо взгляд рыжего агнца, что даже самый суровый из них не мог устоять и ставил зачет.
Именно эта Кларка через столько лет встретила Евгению на троллейбусной остановке - в норковой до пят шубе, наброшенной на халат, и стоптанных домашних шлепанцах.
- Привет!!! - заорала Кларка, прямо-таки душа Евгению, словно огромный норковый медведь.
И потащила, потащила к ближайшему дому, а потом на третий этаж в огромную квартиру, как потом выяснила Евгения, состоявшую из соединенных нескольких. Часть квартиры была в отличнейшем состоянии после евроремонта, но на второй половине Кларка, видимо, выдохлась, что было совершенно в ее духе, и там уже отличного состояния не было. И даже на просторной кухне, сияющей современным кухонным дизайном, стояло в углу старое, заплеванное ведро с мусором и валялись какие-то доски. За столом сидели две девочки-близняшки лет десяти, хрупкие, вытянувшиеся ростки и, синхронно склоняя блекловолосые головки с остренькими носиками, поклевывали из баночек йогурт и пили чай, и чай проливался в их нежные горлышки с чуть слышным Евгении серебряным клекотом.
- Мои! - закричала Кларка, обнимая сразу обеих. - Мои! А теперь спать!
Когда девочки покорно ушли, добавила с простодушным самодовольством:
- Держу в ежовых рукавицах! - и сама же захохотала.
Конечно, ей не терпелось поговорить и, когда Евгения сказала, что хочет спать, очень огорчилась, но тут же провела в небольшую, довольно-таки уютную комнатку с голубыми стенами, синим диванчиком и кокетливыми, небесного цвета занавесками в мелкий белый горошек. Правда, и в этой комнатке не все было закончено - в угол сметен строительный мусор, и на боку лежала банка засохшего столярного клея.
Евгения сразу заснула, спала глубоко, без сновидений, а утром сквозь дрему слышала, как Кларка собирает девочек, как они переговариваются тихо, нежно, словно полусонные птички... Только Евгения вышла на кухню и включила чайник, как вернулась Кларка, проводившая дочерей в школу, - в шубе на халат и тех же стоптанных шлепанцах. Шубу она забросила куда-то на холодильник, вытащила из кармана халата сигарету, из другого кармана зажигалку и с жадностью закурила, уставившись на Евгению еще припухшими, но уже начинавшими оживленно блестеть глазами.
- Хорошо живу, Женечка, - сказала Кларка. - Все как у людей. Только ску-учно! Ты ж меня знаешь!
- Знаю, - сказала Евгения.
Выглядела Кларка, даже заспанная, с всклокоченными волосами, еще вполне, ну а фигура, перетянутая халатом, была хороша по-прежнему. Она докурила сигарету и достала новую.
- Не много ли? - сказала Евгения.
- А, - махнула рукой Кларка. - Дай оттянуться! Ты ж меня знаешь!
- Знаю... - повторила Евгения.
В благодарность за понимание и чтобы отпраздновать встречу, Кларка предложила тут же, несмотря на довольно раннее утро, распить бутылочку вина и даже как-то мгновенно достала эту бутылочку и рюмки, но Евгения отказалась, сославшись на дела.
- Так я тебя отвезу! - сказала Кларка, и в голосе ее послышались даже какие-то слезливые нотки. - Что ж мне тут одной по квартире ползать?
Евгения согласилась, и Кларка, обрадовавшись, бросилась переодеваться. Пока Кларка переодевалась, Евгения позвонила Николаю Павловичу.
- У вас есть (Евгения упрямо продолжала называть Николая Павловича на "вы") какая-нибудь вещь, предмет, бумага... что-нибудь, что досталось вам от этих людей? - спросила Евгения.
