Седьмая чаша - страница 97

— Следствие подходит к концу, — сказал он. — Понимаю, вам интересно узнать, зачем я вас вызвал. Секрета нет. Все вы, кроме Данчевой и Тотевой, получили анонимные письма. Никто не забыл захватить эти письма с собой? Впрочем, не сомневаюсь, что память у всех хорошая. Запомните: мы располагаем точными доказательствами, что тот, кто писал и отсылал письма, или сам является убийцей Даракчиева и Даргова, или знает убийцу. А поскольку анонимщик сейчас здесь, в этом кабинете, давайте вместе попытаемся его разоблачить. Вопросы есть? Если нет, расскажу, как будет происходить эксперимент. Вот этот товарищ, — Геренский показал на Никодимова, — этот товарищ — эксперт-графолог. Он-то и установит, чьей рукой написаны анонимки. Пожалуйста, передайте ему свои письма.

Когда Никодимов, собрав письма, вышел из кабинета, подполковник продолжал:

— Эксперимент мы проведем в другом зале. Там есть соответствующая аппаратура: экран, проекционный аппарат. Но, прежде чем перейти туда, мы совершим небольшую формальность, продиктованную горьким опытом. Одним словом, будет произведен обыск. Надеюсь, никто не возражает?

Все настороженно молчали.

— Тогда, пожалуйста, пройдите в комнаты для досмотра. Товарищ Смилов покажет вам дорогу. Мужчины — в одну комнату, женщины — в другую. После досмотра встретимся в проекционном зале.

Прошло около четверти часа. Все снова собрались, на этот раз в помещении с окнами, завешенными темными шторами. Справа от проектора стоял длинный полированный стол, окруженный стульями. На столе лежали чистые листы бумаги.

— Садитесь, — пригласил Геренский. — Результаты обыска меня вполне удовлетворяют. Рад, что никто из вас не носит с собой пистолетов, финских ножей, бомб, а тем более цианистого калия… В ходе эксперимента вам придется писать, — продолжил подполковник. — У всех есть карандаши, ручки?

Ручки оказались только у Паликарова, Даракчиевой и Тотевой. Смилов раздал остальным красные шариковые авторучки. Каждый для пробы вывел на листе одну-две закорючки, только Даракчиева безуспешно старалась расписать свой фломастер, то и дело тряся им над столом.

— Придется вам и мне сделать одолжение, — сказала она, убирая фломастер в сумку.

Смилов подал ей авторучку, вдова вывела на бумаге идеально прямую линию и, видимо, осталась довольна.

— Теперь прошу послушать товарища Никодимова.

— Несколько слов об эксперименте, — сказал Никодимов. — Товарищ подполковник продиктует текст, который вы должны написать левой рукой. Левой, потому что именно этого требует анализ полученных вами анонимок. Потом спроецируем написанное на экран, сравним с почерком анонимщика, и все станет ясно и вам, и следствию. Однако предупреждаю: не старайтесь выводить буквы каким-то особым способом, не тратьте понапрасну время. Современная графология позволяет безошибочно узнать и измененный почерк.

Александр Геренский встал — медленно, как бы поднимая на плечах весь груз тяжелого, донельзя запутанного дела.

— Прошу взять авторучки и в верхнем правом углу написать свою фамилию. Написали? Будем писать левой рукой. Помните предупреждение Никодимова: хитрить бессмысленно. Итак, начнем. — Он набрал воздух в легкие и заговорил медленно, отчетливо: — Дача Георгия Даракчиева. Пятница. Жаркий полдень. Метрах в пятистах от дачи, в перелеске, останавливается такси. Из него выходит убийца. Он быстро идет, осматриваясь. Потом открывает калитку собственным ключом и… — Геренский не договорил, прерванный возмущенным возгласом Даракчиевой:

— Если речь идет о том дне, когда был убит мой муж, ваш рассказ — просто бред. Я не стану писать эту галиматью. — Вдова демонстративно швырнула авторучку на стол. — Свои собственные ключи от дачи могли быть только у двух людей в целом свете — у Георгия и у меня.

— Поскольку ваш супруг не намеревался покончить жизнь самоубийством, а был убит, — жестко отрезал подполковник, — вывод однозначен: дачу открыли вашим собственным ключом.

— Именно это я и называю бредом.

— Называйте, как вам заблагорассудится. Не хотите писать дальше — не надо. Я и без помощи графолога заявляю вам официально, как должностное лицо: вы убили и своего мужа, и Косту Даргова.