— Я рад, что вы отозвались на мое приглашение. Вы будете цветком, который украсит мой скромный коктейль-парти. — Он ласково улыбнулся. — Заклинаю: не позволяйте никому другому вдыхать аромат этого цветка.
— Вы мне льстите, наверное, — кокетливо ответила девушка.
— Если позволите, я готов польстить и вашей подруге, но только на ушко.
Даракчиев отвел Мими в сторону и зашептал:
— Ты должна меня выручить, Мими! Сейчас ты увидишь одного человека, которым тебе надо заняться. Зовут его Атанас, он не первой молодости и вряд ли тебе понравится. И все же займись им. Ладно? Обязательно постарайся его расшевелить. За мной не постоит — заплачу щедро.
— Но я думала…
— Мало ли что ты думала, — осадил ее Даракчиев. — Пойми, от тебя зависит многое. Сделаешь? Вот, гляди, я кладу тебе в кармашек сто левов. Это задаток…
Он не стал дожидаться ответа.
— А сейчас вперед! — крикнул он.
Обняв девушек за плечи, он повел их к даче.
В гостиной они застали только Паликарова. Но почти одновременно с ними появился и Дамян Жилков, так что в компании не хватало только Бебы и таможенника.
— Ты его позвал, Боби? — спросил Даракчиев.
— Позвал, да он упрямится. Не тащить же его волоком.
— Хорошо! Жилков, ступайте наверх и попросите Бебу примкнуть к нам. Вежливо попросите, вы меня поняли? Она в южной спальне.
Жилков безропотно отправился за Бебой, а хозяин прошел в свой кабинет и вскоре возвратился вместе с таможенником. Средков выглядел таким помятым и жалким, что девушки готовы были прыснуть со смеху.
— Представляю вам моего приятеля, Атанаса Средкова, человека редких душевных качеств, в чем вы сами убедитесь. Надеюсь, он быстро станет и вашим приятелем. И вы его полюбите так же чистосердечно, как люблю его я.
Появились Жилков и Беба. Беба выглядела спокойной, уверенной в себе. Правда, глаза ее слегка покраснели от слез, но никто, кроме Жоржа, этого заметить бы не смог.
Георгий Даракчиев подошел к столу и поднял свою чашу.
— Друзья, — торжественно начал он. — Нас сегодня семеро. — Он закрыл глаза и продекламировал то, что так старательно учил к сегодняшнему вечеру: — «Седьмой ангел вылил чашу свою на воздух, и произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле». — Он помолчал, наслаждаясь произведенным эффектом. — Но пусть вас не пугает древнее пророчество: если оно и оправдается, то только в любви. И потому я пью за любовь! Подымите ваши рюмки, друзья!
Еще плыл по гостиной серебряный хрустальный звон, а Даракчиев уже успел единым духом осушить свою чашу. И сразу же он застыл, как будто в глубоком раздумье. Казалось, по лицу его промелькнула мгновенная тень удивления. Все смотрели на него, ничего не понимая. Паликаров открыл рот, чтобы что-то спросить, но не успел. Лицо Даракчиева исказила гримаса боли, он зашатался и вдруг упал как подкошенный.
Первым пришел в себя Дамян Жилков.
— Ну что стоите? Инфаркт! — с трудом выговорил он.
Нагнувшись над Даракчиевым, он развязал ему галстук и расстегнул рубашку.
— Надо искусственное дыхание… Эй ты! — крикнул он Средкову. — Иди сюда и делай ему искусственное дыхание! А я побегу за врачом. Живет тут один поблизости. — Он метнулся к двери, и вскоре все услышали, как взревел мотор его машины.
Несмотря на все усилия таможенника, привести Даракчиева в чувство не удалось. Через несколько минут Жилков вернулся с врачом. Если бы положение не было столь серьезным, внешность врача, наверное, вызвала бы всеобщий смех. Это был низкий, лысый, не в меру полный человек, облаченный в короткие штаны, рубаху навыпуск и в сандалии на босу ногу — Жилков застал его за работой в саду и даже не дал возможности переодеться. Врач склонился над Даракчиевым, пытаясь нащупать пульс.
— Дайте мне зеркало. Или стекло.
Мими вытащила из своей сумочки зеркальце и подала его дрожащей рукой. Врач подержал зеркало у губ Даракчиева, придирчиво осмотрел и покачал головой.
— Где его рюмка?
— Вон она. На ковре.
Врач взял чашу, понюхал ее и осторожно поставил на стол. Затем выпрямился и произнес почти торжественно:
— Он мертв. Цианистый калий. Немедленно вызовите милицию.