Ян Бай-лао(услышав, что зовут Си-эр). Где моя Си-эр? Си-эр!..
Дядюшка Чжао. Что с тобой, друг мой Ян?
Ян Бай-лао(сдерживаясь). Ничего. Си-эр пошла к тетке Ван стряпать пельмени. Почему она до сих пор не вернулась?
Дядюшка Чжао. Вот оно что! Скоро вернется… Значит, в этом году мы встретим Новый год с пельменями. Пусть и Си-эр порадуется. Дорогой мой Ян, посмотри, я принес мясо — это тебе и Си-эр на завтра. И еще я принес чайник вина. Мы с тобой его разопьем. (Разжигает очаг, разливает вино.)
Ян Бай-лао. Выпьем по чашечке… Выпьем по другой… (Греет руки у огня. Оба пьют вино.)
Дядюшка Чжао. Ну, старина Ян, рассказывай, по какому делу ты был у помещика?
Ян Бай-лао. Да так… Пустяки… дорогой мой Чжао.
Дядюшка Чжао. Но, все-таки, зачем ты ходил? Скажи мне. Ведь я, старый Ян, не чужой тебе человек.
Ян Бай-лао. Эх! Да стоит ли говорить!..
Дядюшка Чжао. Не томи меня, брат. Ты ведь никогда от меня ничего не скрывал. Всегда, бывало, поговорим друг с другом, и на душе станет легче. Брат Ян, ты и сегодня не должен молчать… Ну, говори!
Ян Бай-лао. Ох! Я скажу… Ты знаешь, я скрывался от долгов, а сегодня, как только я вернулся домой, пришел Му Жэнь-чжи и отвел меня к помещику…
Дядюшка Чжао. Так…
Ян Бай-лао. Молодой хозяин открыл книги, Му Жэнь-чжи подсчитал на счетах, и они потребовали от меня уплаты сразу всех долгов. Чем же мне заплатить? Тогда он…
Дядюшка Чжао. Что он?
Ян Бай-лао. Он потребовал Си-эр в уплату за аренду.
Дядюшка Чжао(испуганно). И ты… ты согласился?
Ян Бай-лао. Я?.. Нет… Не согласился…
Дядюшка Чжао(облегченно). Хорошо. Ты поступил правильно, старый брат Ян. Отдать Си-эр помещику в уплату за аренду — все равно, что взять ребенка и бросить в огонь. Пословица говорит: «Для Будды свечки, а для человека воля». Нам и нужно бороться за эту волю! Старый брат Ян, ты поступил достойно. (Наливает вино в чашки.) Выпьем еще по одной, мой брат Ян!
Ян Бай-лао(с тяжелым сердцем). Старый Чжао! Ты не знаешь, что завтра… нет, не завтра, а в новом году она… наша Си-эр все-таки пойдет к помещику.
Дядюшка Чжао. В новом году? Брат Ян! В новом году нас здесь не будет; мы все уйдем жить за великую стену[15].
Ян Бай-лао. Куда? За великую стену? Нет, добрый Чжао! Бедным трудно покидать обжитые места, трудно расставаться с родными домами. Ведь, кто знает, может быть, мы и там будем умирать с голоду?
Дядюшка Чжао. Нет, там у нас начнется новая жизнь. Красная армия даст нам землю. А здесь на шести му помещичьей земли мы просто не можем жить: нас душит аренда. В этом году я отработал на хозяина пятьдесят дней и все-таки еще остался ему должен за аренду пяти му земли под огород. Вчера он требовал уплаты долга. У меня нет ни сына, ни дочери, я одинокий старик. Что ж, мне так и умереть на этих пяти му беспокойной земли? Нет! Возьмем с собой Си-эр и уйдем за великую стену. Там и будем жить. Мы с тобой уже старики. Ну, сколько мы еще можем протянуть на этом свете? (С болью в сердце, проникновенно.) Пусть мы умрем, но зачем же губить ребенка? Да, брат Ян! Я думаю, в будущем году, весной, мы непременно уйдем отсюда.
Ян Бай-лао. Верно, старый брат Чжао!
На улице появляются тетушка Ван, Да-чунь и Си-эр. Си-эр несет миску с пельменями.
Тетушка Ван. Да-чунь, ты уверен, что дядя Ян вернулся?
Да-чунь. Я сам видел, как он выходил из ворот помещичьего дома.
Ян Бай-лао, услышав голоса за дверью, торопливо вытирает слезы и делает вид, будто ничего не случилось.
Си-эр(подходит к дому, видит сквозь дверную щель свет). Тетя! Посмотри, папа вернулся!
Все входят в дом.
Си-эр(с радостью). Папа! Ты вернулся?!
Да-чунь. Здравствуйте, дядя Ян!
Тетушка Ван. Дядя Чжао! Ты тоже здесь?
Дядюшка Чжао. Да. Мы тут беседуем с братом Яном.
Да-чунь. Удалось вам уговорить помещика, дядя?
Ян Бай-лао. Да как сказать… Я… я только раз встал перед ним на колени… больше ничего не было… Ну, я и вернулся…
Да-чунь. Дядя, это правда?
Си-эр. Все обошлось благополучно, папа? В самом деле ничего не случилось?
Ян Бай-лао. Ничего, дитя мое, разве отец тебя когда-нибудь обманывал?
Дядюшка Чжао. Конечно, он говорит правду.
Тетушка Ван(вытирает слезы).
