— Ничего страшного, — сказал Клэй. — Я поживу у вас всего несколько дней. Как только у меня будет работа, я найду себе жилье.
— Не спеши, — посоветовал Фрэнк, не обращая внимания на недовольное выражение, появившееся на лице Кейтлин. — Дай себе время встать на ноги.
— В Шелби не так просто найти работу, — заметила Кейтлин. — Что вы собираетесь делать?
— Я слышал, что на заводе по производству электроники нужны рабочие, — скрывая отчаяние, беззаботно произнес Клэй. Он просто должен получить работу, иначе расследование окажется невозможным. — Ваш отец обещал замолвить за меня словечко.
— Вы хотите работать на заводе Маккэшлина? — удивленно спросила она. — Почему?
Выражение ее лица заставило его улыбнуться.
— Кейти, прекрати! — Фрэнк поджал губы. — Там работают многие, включая и меня.
Она молча повернулась и направилась в кухню.
— Поставь тарелку для Клэя! — крикнул отец ей вслед. — Он поест с нами.
— Фрэнк, я вовсе не хочу злоупотреблять…
— Сколько раз мне повторять, что ты не причиняешь нам неудобства? Мы тебе рады.
Клэй знал, что Фрэнк говорит правду, но Кейтлин вряд ли разделяла чувства отца. Почему-то Клэю казалось, что она обрадовалась бы его уходу.
Кейтлин раздраженно вздохнула. За маленьким столом было тесно — отец, два брата и Клэй заняли все места. День выдался тяжелый, и Кейтлин не собиралась стоя есть обед, который она сама же и приготовила.
Стукнув Джо, своего брата, по затылку, она заставила его сбегать за складным стулом.
Накрывая на стол, Кейтлин как всегда, разложила столовые приборы слева от тарелок, потому что так нравилось отцу. Но она заметила, что Клэй машинально переложил их.
Мало кто в Шелби обратил бы на это внимание. Кейтлин выросла, не зная, как правильно накрывать на стол. Но она научилась. Из книг она узнала, как принимать гостей и кого сажать во главе стола. Кейтлин твердо решила научиться правилам хорошего тона, которые понадобятся ей, как только она уедет из Шелби.
Все было бы по-другому, если бы ее мать не умерла, когда Кейтлин было десять лет. Она бы из первых рук узнала о ведении хозяйства, и ее маленькие ухищрения — цветы на столе, молоко, разливаемое по стаканам из кувшина, а не из картонной упаковки, — оценили бы по достоинству. Конечно, если бы маме нравилось это. По правде сказать, Кейтлин почти не помнила матери: лишь несколько фотографий миловидной женщины с тонкими чертами лица питали ее память.
Несмотря на то, что мать была платиновой блондинкой, а волосы Кейтлин имели рыжеватый оттенок, все говорили, что они очень похожи. Кейтлин же не находила сходства: мама была миниатюрной, с очень женственной фигурой и не выше полутора метров, а рост Кейтлин составлял метр шестьдесят один сантиметр, и в ее фигуре не было слишком заметных округлостей. Будь Кейтлин немного выше, гибкая, стройная фигура позволила бы ей стать моделью. Не обладая красотой, она отличалась, по словам ее подруги, «классической элегантностью». Впервые услышав эти слова, Кейтлин рассмеялась, настолько нелепо они прозвучали. Все же этот комплимент запомнился ей, и, когда Кейтлин становилось грустно или появлялись мучительные размышления о том, что она всего лишь дочь рабочего и ничего больше, то лестные слова всплывали в ее памяти, доставляя некоторое удовольствие.
Этот комплимент был не единственным: учитель музыки находил у нее абсолютный слух, а когда она училась в старших классах школы по программе для одаренных детей, студент, приехавший по обмену из Франции, сказал, что она говорит по-французски, как настоящая парижанка.
Эти лестные отзывы были ее единственным утешением в тяжелые дни, последовавшие за окончанием школы, когда ей пришлось отказаться от продолжения образования, чтобы остаться дома и заботиться о Бене.
Бен был чудесным, славным мальчуганом. У нее сжалось сердце.
— Печенье готово?
Услышав голос отца, Кейтлин подняла голову.
— Что?
— Опять мечтаешь? — ухмыльнулся Фрэнк. — Если ты не сидишь, уткнувшись в книгу, то витаешь в облаках!
Это была старая песня, не нуждавшаяся в ответе.
— Что вам подать?
— Печенья, Кейти! — Джо стукнул рукой по столу. — Мы хотим еще печенья!
