– Я хочу остаться, потому что мне дорог этот проект. Кроме того, я с удовольствием посмотрю на фреску Бурано и на то, как проходит сравнение этой работы с нимфой из фонтана и фреской из часовни.
Он чувствовал себя немного виноватым. Он хитрил, старался подобрать верные слова, чтобы они затронули нужные струны в ее душе и помогли разжечь пламя.
По ее глазам он видел, что все делает правильно. Он говорил на ее языке, языке, который сейчас она выбрала для общения.
Логан достал из сумки листок.
– Посмотри на это. Ты просила меня найти доказательства того, что Бурано бывал в Монте-Каланетти. Я заехал в местный музей, в одном из постоялых дворов сохранились записи о прибывших. В то время гости останавливались не на день-два, а на несколько месяцев. – Он указал на выписку 1530 года. – Думаю, это мог быть Альберто Бурано.
Лючия поморщилась, но он заметил, как сверкнули ее глаза.
– Скорее всего, и в наших архивах сохранилось что-то подобное. – Она подняла голову. – Это может быть очень важно, Логан. Ты молодец.
Это были первые услышанные от нее слова одобрения, и в его душе всколыхнулась волна радости. Разумеется, он не будет рассказывать ей, с каким трудом уговорил директора местного музея показать ему эти древние записи, как копался в музейном старье, чтобы отыскать хоть что-то, что будет ей полезно.
– Могу я взять это? – спросила Лючия, указывая на копию в его руках.
Логан кивнул и протянул листок.
– Это очень поможет. – Она оглядела проходящих мимо людей. – Но где же ты будешь ночевать?
Вопрос непростой. Он пожал плечами и принялся вспоминать всех знакомых венецианцев.
Пролистав записную книжку в телефоне, он понял, что у него много приятелей и друзей во Флоренции, Риме, Пизе, но в Венеции никого.
– Можешь остановиться у меня.
Ему показалось, что он ослышался. Он уже не надеялся, что она предложит.
– Что? Нет, мне неловко причинять тебе неудобства. – От радости у него сжалось сердце.
При этом он ни на секунду не отводил от нее глаз. Выражение ее лица говорило о многом. Предложение было высказано с неохотой, но одновременно с радушием и теплотой. Логану было неприятно, что он вынудил ее сказать эти слова. Такое отношение обижало.
Но проблема в том, что ему действительно некуда было идти. Он может потратить еще два часа и обзвонить все отели в Венеции лишь для того, чтобы услышать один и тот же ответ: мест нет.
Он подумал было отказаться и уйти, но внутренний голос заставил остаться.
Лючия всегда принадлежала ему, была его вселенной, и он уверен: их чувства по-прежнему взаимны.
Они взрослые люди, от прошлого их отделяет долгих двенадцать лет. От этих мыслей уверенность в том, что он поступает правильно, росла. Он не хочет уходить, как бы это ни было неприятно для Лючии.
В другой жизни она любила бы его так, как раньше, и с радостью предложила бы ему остаться, а он с радостью принял предложение. Но в той другой жизни с ними была бы Ариэлла Роуз.
Логан протянул руку, желая коснуться ее ладони, но Лючия убрала руки на колени.
Если думать о деле, то ему необходимо вернуться к работе. Но одновременно ему хотелось увидеть фреску знаменитого мастера. Нельзя сказать, что принять приглашение Лючии столь уж неразумно. Кроме того, ночь в Венеции может помочь ему приблизиться к ней.
Все жители и туристы отправятся этим вечером на концерт, а ведь в городе еще так много интересного.
– Спасибо, Лючия. Ты права, похоже, я не найду сегодня другого места для ночлега. Если я не доставлю тебе хлопот, мне будет приятно остаться у тебя.
Что она наделала? Лючия лихорадочно думала, достаточно ли чисто в ее квартире. У нее ведь нет еды. По крайней мере, для того, чтобы приготовить ужин на двоих. Острые чипсы и шоколад с апельсином вряд ли можно считать подходящей едой для гостя. Боже, о чем она только думала?
Она очень надеялась, что хотя бы внешне выглядит спокойной, но сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
Логан оплатил счет, подхватил сумку и широко ей улыбнулся:
– Можем закончить с этими бумагами у тебя дома?
Вполне разумно. Он ведь не представляет, что сейчас с ней происходит.
