"У нас, Аленушка, мало времени, - торопливо заговорил Виктор, но рта при этом не открывал, - а сказать хочется много! За меня, милая, не переживай! После смерти жизнь не только есть, но она, честное слово, прекрасней всякой мечты! Помнишь, нам когда-то обещали коммунизм? Это плоская выдумка по сравнению с тем, что мы обретаем здесь! Так что, Аленушка, не горюй и почаще улыбайся! Впереди счастье!"
Алена нервно, рывком проснулась. Была середина ночи, и свет у нее на кухне горел неуютно, сиротливо, пахло прокисшим плохим вином и мокрой штукатуркой после мишаниного потопа. При всем при том чуть-чуть пахло и весенней тополиной горечью.
Алена вдруг перекрестилась и одну за одной шепотком прочитала молитвы, которым ее когда-то безуспешно учила бабушка. Они сейчас сами собой отчетливо вспомнились: и "Отче наш", и "Трисвятое", "Песнь Богородице"...
Тем временем подробности недавнего сна, как это часто бывает, стерлись, словно она подсмотрела что-то запретное. И лишь нежно теплились в ней слова мужа о том, что впереди ее ждет настоящее большое счастье. Только Алена, кажется, так и не врубилась, где конкретно. Хотя это сейчас было ей все равно. Главное - впереди счастье.
Молитва безбожника
Вместо предисловия
В 25-м году при ЦК ВКП(б) создана секретная комиссия по вопросу закрытия церквей.
От ГПУ-НКВД в ее состав вошел Евгений Александрович Тучков.
С 1939 по 1947 год он ответственный секретарь Центрального Союза воинствующих безбожников.
В 20-30-е годы физически уничтожены сотни тысяч служителей Русской Православной Церкви. В тюрьмы и ссылки отправлены еще полмиллиона.
Колокольный звон запрещен по городам России с осени 1930-го...
Я тогда еще не знал слова "Бог", но отец, "сталинский сокол", комэск, был для меня богом.
Для меня отец был богом, когда атакующе возносил свой ястребок над буддийски отрешенными сахалинскими сопками; когда после полетов вваливался в нашу землянку, распаленную румяной "буржуйкой", не по-земному облаченный в медвежьих объемов меховой комбинезон; когда вешал на грядушку моей кровати командирский ТТ в твердокожаной кобуре.
Однажды я нашел на улице медный, с бирюзовой патиной крестик на шелковой тесемке. Вряд ли кто здесь, в военном городке, мог его носить и случайно потерять: особисты умели работать. Скорее всего, крест был случайно обнаружен кем-то в старых вещах и поспешно выброшен как опасное свидетельство.
"Не надо нам монахов, не надо нам попов, бей спекулянтов, лови кулаков! Что с попом, что с кулаком - все одна беседа: в пузо толстое штыком дармоеда!"
Я не знал, что делать с крестиком, и, повертев его, поцарапав и даже понюхав, повесил поверх своей шикарной синей матроски с белым широким отложным воротником на спине. Само собой, был я при бескозырке с золотистыми лентами и геройской надписью на околыше - "Варяг".
Так и топал я с крестом почти до самого штаба, где мы тогда жили.
Увидев его на мне, мама обморочно, пугающе растерялась:
- Кто это тебе дал?..
Я на всякий случай захныкал. Что-что, а это я умел. Наверное, из меня со временем мог бы получиться профессиональный плакальщик, если бы это занятие востребовалось. Хотя однажды оно мне пригодилось - когда умер Сталин. Услышав сообщение по радио, первой в нашем доме заплакала мама, а потом к ней подстроился я, да так основательно, что она, невольно забыв обо всем, срочно бросилась успокаивать мой прорезавшийся рев.
Отец всадил мне четкий подзатыльник, сорвал крест и куда-то быстро вышел.
Когда он вернулся, на ладони у него воинственно сидел крупный, с грецкий орех, паук с белым крестом на брюшке. Я видел возле сарая его ловчую сеть: огромное, геометрически совершенное полотнище, нашпигованное мумиями мух.
- Если ты будешь носить свой крест, он ночью залезет к тебе на грудь и заберет его! Оттого он и называется "крестовик"! - сказал отец.
Крестовик приподнялся и, словно дирижируя жизнью и смертью, взмахнул когтистыми клешнями-хелицерами.
Я уверен, что отец понятия не имел ни о какой психотерапии. Это была не та наука, которая требовалась "сталинскому соколу"; ему преподавали науку побеждать.
