— Раздевайтесь. Замерзли, наверное? — сказала она. — Зовут меня Тоня.
Андрей кивнул девушке, скинул пальто и, растирая онемевшие руки, прошел к столу. «Которая из них Вербова? — подумал он. — Наверное, эта рослая женщина с открытым спокойным лицом и тугим узлом светлых волос на затылке?» Женщина тем временем собрала в стопку лежавшие перед ней книги и закрыла конспект.
— Вас, наверное, наш кандидат интересует? — спросила Тоня. — Вот она, наша Валентина Григорьевна.
Андрей не ошибся.
— Вы и есть Вербова?
— Все мы, чай, Вербовы, — вступила в разговор краснощекая с белесыми бровями и ресницами Наташа.
— Одна Тоня Подъянова, и то потому, что нездешняя.
— Да, здесь вся деревня — Вербовы, — сказала Валентина Григорьевна. Она пригласила сесть на скамью, которую предупредительно освободили девчата.
Многое узнал в этот вечер Андрей. В глухой таежной деревушке работал государственный сортоиспытательный участок. На нем испытывалось восемь сортов мягкой пшеницы. Острый глаз нужен был для того, чтобы выбрать лучший сорт!..
— Вообще-то не просто, — согласилась Валентина Григорьевна, — но у нас хороший коллектив. Вон Наташа, Вера — настоящими агрономами стали.
— Понапрасну славите нас, Валентина Григорьевна,— встрепенулась белесая Наташа. — Кабы были агрономши, давно бы замуж повыходили.
— Давно бы в МТС переехали на казенные харчи, — хихикнула Вера, — а то вон как отощали, — и она так наклонила голову, что сразу образовались три тугих подбородка.
Вспыхнувший смех заглушила вьюга, которая ворвалась в открытую дверь. Все повернулись к порогу. Там добела запорошенная снегом стояла Тоня. Она несколько раз хлопнула рукавицами по тулупчику и направилась к Наташе. Шепнув ей несколько слов, Тоня подошла к Вере, потом к другим девушкам. Они встали и, затянув потуже платки, одна за другой исчезли за дверью.
— Что случилось? — спросила Валентина Григорьевна.
— Ничего страшного, — отозвалась Тоня, — на дороге щиты повалило...
Потом погас свет. Вместе с Валентиной Григорьевной Андрей вышел на улицу. Мрак и свист ветра встретили их. Вдоль домов и плетней, где вилась глубоко протоптанная тропа, выросли гребни снега. Они курились поземкой, а из мутного неба яростно обрушивались все новые снежные лавины.
Пригнув голову, Андрей шел вперед, протаптывая дорогу Валентине Григорьевне. Около ее дома они встретили колхозного избача Гришу. Крича и размахивая руками, он объяснил, отчего погас свет.
— Возле красного уголка замкнуло. Не впервой их захлестывает, а натянуть некому. Монтер-от в Холмы ушел. Было сам полез на столб, да меня как шабаркнет — так я башкой в сугроб. Во-мясо с пальца вырвало. — Гриша стянул рукавицу и показал черный палец.
— Пошли! — сказал Андрей. — Где столб?
— Нешто вы полезете?! Убьет!
— Не убьет! Дело знакомое...
Здесь мысли Андрея оборвались: в репродукторе послышался голос Жизнёвой, объявившей о начале местных передач. Ее сменил густой баритон диктора Казанцева. Передавались репортажи о встречах кандидатов в депутаты с избирателями, о трудовых успехах в честь предстоящих выборов. Произносилось много фамилий передовых людей, цифр, процентов.
«Скучно, — подумал Андрей. — О живом деле — и так по-казенному».
Еще больше огорчился он, когда услышал свою информацию в числе других, объединенных рубрикой «В честь выборов».
Причем тут выборы, когда речь шла о снежной стихии? Разве это дело — формально приклеивать к фактам ярлыки и девизы? Разве не лучше, когда факты сами говорят за себя? Андрей вскочил с топчана и дослушал свою информацию, расхаживая по комнате. Последнее, что окончательно расстроило его, было досадное сокращение переданной им заметки. Диктор ничего не сказал о летчике Иване Фролове. Замолчать о таком геройском поступке, по мнению Андрея, было недопустимым делом!
Он натянул пальто и пошел в правление звонить Бурову.
В красном уголке столкнулся с Гришей.
— Слыхали, Андрей Игнатьевич, как про наших ребят радио говорит? Вся деревня в курсе. Еще бабы не успели раззвонить, как уже всем обо всем известно. Бабам осталось говорить о том, что вечор корреспонденты приехали, радиостанцию привезли и теперь каждый день будут славить на весь мир наших ребят.
