— Должно быть, ты уже добился своего.
— Возможно! Но есть кое-какие вопросы, которые не дают мне покоя. Кто, к примеру, его предупредил? И почему Фернклиф удрал, если сам же просил меня приехать?
— А вот тут, наверное, виноват твой пистолет, — сухо заметил Николас.
— Но он же уехал до того, как узнал об этом.
— Вероятно, записка не столько предупреждала о твоем приезде, сколько о том, что он ошибся в оценке фазана, которого собирался ощипать.
— Но кто это сделал? Никто не знал, что я поехал сюда. Хозяин гостиницы сказал, что письмо привез грум.
— Похоже, наш приятель Фернклиф имеет сообщника в твоем доме.
— Проклятие!
— По крайней мере, всему этому происшествию положен конец. Наверняка. Так что займись более интересной проблемой — своей незабываемой сиреной.
— Разумнее всего будет дать ей денег, чтобы она благополучно добралась до Лондона, где сможет успешно заняться своим ремеслом.
— Но «что за глупость мудрым быть», как говорят поэты.
— А те, кто не ведает, что творит, — блаженны? Никогда бы не подумал, что ты будешь проповедовать невежество.
— И верно. К тому же ты собираешься жениться. Да-а, тогда будет крайне неразумно связываться с такой женщиной.
— Исключено.
— Но я бы на твоем месте чувствовал себя очень неуютно, если бы просто избавился от нее. К тому же зима на носу.
— Я уверен, что она прекрасно устроится.
— Да ну?
Спустя какое-то время Френсис ругнулся.
— Нет, черт возьми. В чем-то она напоминает перепуганного насмерть ребенка.
— Ага.
Они помолчали. Теперь они ехали медленно и осторожно.
— Ну тогда, если твоя сирена согласится, думаю, ты должен отвезти ее к своей тете Арабелле.
— К тете? Почему, ради всех святых?
— Мне кажется, она нуждается в помощи.
— Тетя Арабелла? — изумленно повторил Френсис. Его тетя была несгибаемой одинокой леди, стойко защищавшей права женщин, особенно свои собственные. Он познакомил ее с Элеонорой в жуткие дни, когда Николас пропал без вести, и Николас с Арабеллой поддерживали теплые, хотя и довольно официальные отношения.
— Да нет же. Я считаю, что твоей сирене надо помочь. Хотя уверен, что Арабелла Херстман тут же отыщет ей полезное занятие.
Френсис мгновенно сообразил, что эта идея просто чудесно избавляла его от хлопот, связанных с Сереной. Конец ноября, что ни говори, не то время, когда женщине можно позволить бесцельно бродить по дорогам. К тому же у него постепенно начали закрадываться сомнения, была ли Серена Олбрайт такой уж прожженной потаскушкой, какой казалась. И он вовсе не почувствует облегчения, что благополучно сбыл ее с рук, когда посадит в почтовую карету до Лондона.
Он отчетливо понял, что совершенно не хотел отсылать ее в Лондон и по другой причине. Там она очень скоро отыщет себе покровителя, а он пока еще не решил, сделать ли ее своей любовницей.
Тетя Арабелла приютит ее и позаботится о ней, но не позволит никаких глупостей и разврата. Ему бы только неделю или две на размышления, и он найдет наиболее разумный выход из создавшегося положения.
— Но нельзя же просить ближайшую родствен ницу позаботиться о будущей любовнице! Это просто неприлично, — засомневался Френсис.
— Твоя драгоценная тетушка по крайней мере сможет проконтролировать, чтобы ты платил ей хорошие деньги, — сухо отрезал Николас.
* * *
Когда Френсис отправился на следующий день в «Красный лев», он был уверен только в одном: он дьявольски жаждал снова увидеть Серену.
Весь предыдущий вечер он и Николас ни разу не упомянули Серену, а только делились событиями прошедшего года, много смеялись и быстро наверстывали упущенное. Расстались они утром после того, как Френсис твердо пообещал приехать в гости к Делани в их поместье «Красные дубы». Впервые за целый год Френсис был так счастлив. Он даже и не подозревал, до какой степени ему не хватало друга и сколько боли ему причинило его добровольное отлучение от самых близких ему людей.
Что ж, заслуга в воссоединении друзей полностью принадлежит Серене. Именно интерес к ней пошатнул его невольное увлечение Элеонорой Делани.
Френсис тут же подумал, что все его длительное ухаживание за Анной Пекворт даже не поколебало это увлечение.
