Пока они излагали этот аспект, британский бомбардировщик в Квебеке отложил наше самое большое ядерное яйцо аккурат на лебедянский корабль. Трансляция оборвалась. Через два дня, когда улеглась пыль, оказалось, что корабль по-прежнему стоит среди обломков. Из-за силового поля вырвалось излучение нового типа, и в радиусе нескольких километров от воронки испарился весь металл. Затем религиозные трансляции возобновились. Великий Куколка и правда был сильным богом.
Несмотря на всеобщие протесты, я попытался уговорить С’серропа найти и расшифровать лебедянские надписи на моих снимках ракеты Джорджа.
— Макс, что ты пытаешься доказать? Даже если там есть лебедянские надписи, что с того? Теперь нам все известно.
— Разве? Ты же говорил, что разбираешься в истории.
Но С’серроп почти ослеп и выбился из сил. Похоже, он узнал ракету на снимках.
— Очень плохо! — снова прошептал он. — Кчч! Очень плохо…
— Макс, оставь его в покое.
— Погоди! С’серроп… Тилли, спроси его, есть ли другие? Вроде него? Которые прилетят сюда?
С’серроп не ответил, но, как вы знаете, мы недолго оставались в неведении.
Поскольку это рассказ с точки зрения винтика, опустим исторические моменты, планомерное разрушение наших религиозных сооружений (над судьбой Шартрского собора рыдал даже я), попытки Ватикана, Израиля и Всемирного совета церквей договориться о совместном существовании хотя бы для Западного полушария. Не будем вспоминать о том, как лебедяне по вполне естественной теологической ошибке стерли с лица земли Нью-Йоркскую фондовую биржу, о террористе-смертнике из ОАР, об успешном нападении на двух отбившихся от группы лебедян в Чили, о китайско-советском предложении… Вы все это знаете. В нашей конторе не происходило ничего особенного. Шестнадцать долгих ожесточенных споров между мной и шефом наконец привели нас в состояние пата. А затем прибыл второй лебедянский корабль.
Он приземлился в Сахаре. Та же модель, только поновее, вся в наростах и медная, а не золотая. Та же церемония знакомства, но эти лебедяне были определенно оранжевыми. Их окрестили Рыжими лебедянами. Как вы догадываетесь, комитет по организации торжественной встречи блистал своим отсутствием.
— Подкрепление? — спросила Тилли.
— Очень на это надеюсь.
Она бросила на меня взгляд, к которому я уже привык за последние дни.
— Мне нужно навестить С’серропа.
— Макс, ты его убьешь.
Она оказалась права. Когда С’серроп увидел снимки новых лебедян, он снова задрожал и застрекотал — вернее, попытался. Похоже, это было что-то вроде безудержных рыданий. Он не выдержал и сорвал с себя бинты. Не то чтобы они ему помогали, но результат был ужасен. В агонии он бормотал что-то совсем непонятное. В конце нам удалось разобрать: «Я пытався! Я пытався!» Затем он явно начал молиться, и я выключил диктофон. Той ночью он умер.
Я до утра корпел над пленкой и на рассвете явился к шефу с расшифровкой. К полудню он еще не пришел. Его секретарша рассказала о перестрелке между флаерами Желтых лебедян и Рыжих лебедян, в результате которой Марсель практически исчез с лица земли.
В 15:00 шеф все еще крутился как белка в колесе высших сфер. Я решил проявить — цитирую самого себя — независимую инициативу. В конце концов, много ли офисной мебели можно взять с собой в катакомбы? Мне было нечего терять.
Независимая инициатива приняла форму искусно подделанных приказов и тщательно подстроенных стечений обстоятельств. Через шестьдесят часов на конце цепочки недоговорок оказался один лейтенант космической морской пехоты. Он выглядел настоящим героем фантастического видеофильма, не считая простуды на губах. Его вкладом стало действие.
К этому моменту Рыжие лебедяне, более шустрые и практичные, решили, что нас сплотит эвакуация наших лунных баз. Для каждой базы было достаточно одного рейса шаттла, и Мерсенн, к несчастью, шел вторым номером. Я пощажу ваши нервы и не стану рассказывать, на что мне пришлось пойти, чтобы запихать этот ящик в замаскированный грузовой контейнер. Гарри очень помог мне. Он знал, что я совсем рехнулся, но меня поздно переубеждать. После этого нам оставалось лишь надеяться.
