Дельфи привыкла, что молодые люди смотрят на нее с разными странными выражениями, но такого она еще не видела. Взгляд более серьезный, понимающий. В нем сквозит тайна.
— Глаза! Глаза, Ди!
Она выполняет то, что от нее требуется, украдкой косясь на незнакомца. Тот смотрит на нее. Он что-то знает.
Когда ее отпускают, она робко подходит к нему.
— Ну ты отчаянная, кисуля. — Голос спокойный, но в нем звучит скрытый жар.
— В каком смысле?
— Ругаешь продукт. Нарываешься.
— Но так же нельзя, — говорит она. — Они не знают, а я знаю. Я им пользуюсь.
Он несколько выбит из колеи:
— Ты чокнулась.
— Они сами увидят, когда его проверят, — объясняет она. — Им просто недосуг. Когда я им говорю…
Он смотрит в ее хорошенькое личико. Открывает рот. Закрывает.
— Что ты вообще делаешь в этой помойке? Кто ты?
— Дельфи, — растерянно отвечает она.
— Пресвятой дзен.
— Что такое? И кто вы?
Съемочная группа уходит, зовет Дельфи с собой. Все, проходя, кивают молодому человеку.
— Извините, что задержали вас, мистер Бур-бур, — говорит помреж.
Тот что-то отвечает, но Дельфи не успевает разобрать слов — свита ведет ее к украшенному цветами авто.
(Слышишь щелчок невидимой цепи зажигания?)
— Кто это был? — спрашивает Дельфи своего парикмахера.
Парикмахер нагибается и слегка приседает за работой.
— Пол. Ишем. Третий, — отвечает он и берет расческу в зубы.
— Это кто? Я его не знаю.
Он бормочет — неразборчиво из-за расчески во рту — что-то вроде: «Ты шутишь?» Потому что она не может не знать — здесь, в гуще анклава ГВК.
Назавтра Дельфи и паралитик из сериала плавают в газированном бассейне. И вновь то же смуглое лицо под тюрбаном из полотенца.
Она смотрит.
Он смотрит.
И на следующий день снова.
(Слышишь, как включается автоматическое программное устройство? Системы состыковались, топливо начало поступать.)
Бедный Ишем-старший. Можно пожалеть старика: когда он зачинал детей, генетическая информация все еще передавалась старым обезьяньим способом. Только что это был счастливый карапуз с резиновой уточкой, глядь — уже рослый здоровый незнакомец, думает не пойми что, дружит не пойми с кем. Задает ненужные вопросы, устраивает возмутительные выходки. Когда слухи наконец доходят до папы в кабинете совета директоров, Ишем-старший принимает все возможные меры, но, поскольку эликсир бессмертия еще не изобрели, старику неспокойно.
А молодой Пол Ишем совершенно неуемный. Он умный, добрый, с хорошо подвешенным языком, излишне деятельный; он и его друзья до трясучки ненавидят мир, созданный отцами. И довольно скоро Пол обнаруживает, что в доме его отца обителей много и что даже компьютеры ГВК не могут связать всё со всем. Он выкапывает умирающий проект, что-то вроде «Поддержки маргинальной креативности» (команда фрилансеров, «открывшая» Дельфи, работала по одному из таких грантов). А дальше оказывается, что шустрый паренек, вроде Пола, может выбить себе вполне приличные съемочные мощности.
Так что он здесь со своей крохотной командой, в горном грибном питомнике, снимает нечто совсем непохожее на сериал Дельфи. Нечто гротескное, экспрессивное, построенное на нестандартных техниках и пронизанное социальным протестом. Назови это андерграундом, если тебе так понятнее.
Все это, разумеется, известно его отцу, однако Ишем-старший лишь хмурится.
Пока Пол не встречает Дельфи.
К тому времени, как новость сообщают отцу, незримая гремучая смесь уже рванула, энергетические снаряды летят во все стороны. Понимаешь, для Пола это настоящее. Он серьезный. Он — мечтатель. И он даже читает книги — например, «Зеленые обители» — и горько плакал, когда те злодеи сожгли Риму заживо.
Узнав, что на небосводе ГВК взошла очередная поп-звезда, Пол хмыкает и забывает про нее. Он никак не связывает ее имя с глупой девчушкой, которая наивно пыталась объяснить, что такой-то продукт — некачественный.
Она глядит на него, и Пол видит Риму — зачарованную девушку-птицу, и его не нашпигованное электродами человеческое сердце екает.
А затем выясняется, что Рима — Дельфи.
Нужно ли описывать словами? Сперва он растерян и зол. Рима — продажная девка ГВК? Его отца? Не может быть. Лажа, ерунда. Он ждет у бассейна, чтобы разоблачить обман… черные глаза встречаются с небесно-голубыми… неловкий разговор в странной тишине… в голове складывается новая кошмарная картинка: Рима — Дельфи в щупальцах моего отца…
