– Я все время улыбаюсь, – сказала я без улыбки. – Я постоянно улыбаюсь. С того момента, как просыпаюсь, и до того, как ложусь спать. Иногда у меня щеки сводит, так много я улыбаюсь.
Он уловил шутку, но не понял – вдруг я отчасти всерьез.
– Я на пальцах одной руки могу сосчитать, сколько раз я видел, чтобы ты улыбалась, – сказал он. – Включая вечер твоей свадьбы.
– Ты меня только рядом с Дунканом видел, – сказала я. – А он выводит меня из себя.
– Вот уж точно, – согласился он. – Ты – самая злющая старшая сестра, какую я только знаю.
– Я не злющая, – возразила я. – Обычно я милая.
– Как скажешь.
– Я же спасла Пикл, так? И я пропускаю машины на дороге. И на спектаклях я всегда очень громко хлопаю.
– Это ты называешь милым? Хлопать на спектаклях?
– Я не только в этом милая.
– А как насчет Дункана? – спросил он. – С ним ты в чем милая?
Как мы дошли от молчания до такой темы?
– Хочешь со мной поругаться?
– Нет, просто веду разговор.
– Десять минут назад ты никаких разговоров не вел.
– Десять минут назад я еще книжку не дочитал.
Я глянула на закрытую книгу у него на коленке.
– А другой у тебя нет?
– Нет.
– Так, значит, я должна говорить про Дункана, потому что тебе нечего читать?
– До Эванстона далеко ехать.
– И из-за тебя короче путь не становится.
– Просто я подумал, что тема неисчерпаемая.
– Да нет уж, тема весьма скудная.
Он склонил голову набок, словно говоря – мы оба знаем, что это неправда.
– Это из-за того, что случилось в вашей семье?
Меня пронзил испуг. Он знает? Я посмотрела на него искоса.
– Ты о чем?
Он задумчиво смотрел на меня, словно не знал, как сформулировать.
– О трагедии, – сказал он, наконец.
Трагедия. Выходит, он знает о нашей семейной трагедии. Ну, конечно же знает. Он же лучший друг Дункана.
– Ну и что там с нашей семейной трагедией? – спросила я.
– Из-за нее ты не любишь Дункана.
Этой репликой Джейк вторгся в запретную область.
– Я люблю Дункана! – рявкнула я. – И я не собираюсь обсуждать с тобой нашу семейную трагедию.
– Почему?
– Потому что я ни с кем ее не обсуждаю.
– Может, следовало бы. – Он беззаботно пожал плечами.
Я постаралась, чтобы мой голос не прозвучал раздраженно.
– Ты что, психотерапевт?
– Нет, – откликнулся Джейк. – Но сама идея недурна. – Он на минуту над ней задумался. Потом ринулся головой в омут. – Ну и что там у вас, ребята, приключилось?
Я вздохнула. Если выбирать между Дунканом и Трагедией, Дункан – в плане светского трепа – без сомнения, наименьшее из зол.
– Да то, что Дункан – заноза в заднице.
– Согласен.
– И выводит меня из себя. А тебя он из себя не выводит? То, как он вечно теряет ключи? То, как никогда и нигде не появляется вовремя? Не заканчивает ничего, что начал? Не держит обещаний?
– Сплошь не самые сильные его стороны, – сказал Джейк. – Ты права.
– Но вы же лучшие друзья уже пять лет.
– Шесть.
– Почему?
Джейк задумался.
– У него есть хорошие качества.
Конечно, я знала, что есть, но в тот момент просто не могла вспомнить какие.
– Например?
– Например, он самый забавный человек из всех, кого я когда-либо встречал.
Я нахмурилась. В Дункане не было ничего забавного.
– Не может быть, – сказала я вслух.
Джейк пожал плечами.
– Иногда он так меня смешит, что ланч лезет у меня из носа. Однажды это была полноразмерная макаронина.
Я постаралась отмахнуться от этого образа, чтобы порыться в памяти, нет ли случая, чтобы Дункан хотя бы раз меня рассмешил.
– Меня Дункан никогда не смешит.
– Это потому, что ты вечно на него злишься.
– Неправда! Я уйму раз на него не злилась. Если уж на то пошло, я большую часть времени на него не злюсь.
– То есть пока его нет поблизости.
Тут он меня подловил:
– Справедливо.
Джейк улыбнулся. Опять эти ямочки.
– Но ты, похоже, с ним отлично ладишь, – сказала я, уводя разговор в сторону.
Он пожал плечами:
– У меня нет ни братьев, ни сестер.
– Поэтому ты выбрал Дункана?
– На самом деле это он меня выбрал.
Я не знала.
– Он взял меня на слабо, – продолжал Джейк. – Он предложил поспорить, что я не смогу бросить шарик для пинг-понга о стену спортзала и поймать его ртом.
– И ты купился?
– Купился.
– И поймал?
– Поймал.
– Вот так вы стали друзьями? На спор?
