Игорь Сергеевич Гаренков мог поздравить себя с потрясающей чуткостью к веяниям времени. Это позволяло ему бежать впереди шумно громыхающего, но не слишком высокоскоростного поезда российской экономики. Игорь начал развивать легальную торговлю, когда этим занимались единицы. Когда же поветрие торговли охватило всю страну и бывшая одна шестая часть суши пошла вразнос, Гаренков сказал себе: хватит, пора вернуться к производству.
На деньги, заработанные от торговли, он полностью переоборудовал «Вымпел», где начали производить настоящие мини-трактора по норвежской лицензии. А потом настала очередь для промышленного концерна, стартовало производство и собственной продукции по отечественным ноу-хау. Игорь давно перестал быть инженером, превратившись исключительно в менеджера высшего звена, однако не растерял вкуса к инженерному мышлению и способен был оценить красоту технической мысли. Ведущих специалистов он подбирал сам, процесс производства контролировал лично. И вскоре им удалось заключить очень прибыльный контракт с Китаем на поставку концернового детища, комбайна «Зерно-М», потребляющего рекордно мало топлива.
Игорь начинал подумывать о том, что, если так пойдет дело, недалеко и до какой-нибудь правительственной награды. Ордена «За заслуги перед Отечеством» или чего-нибудь в этом роде. Ну, даже если этого не произойдет, он не слишком огорчится. Игорь Сергеевич Гаренков – не любитель почестей. Для него главное – чтобы прибыль от его работы поступала в его и государственный карманы.
Одним словом, судьба подарила пареньку из провинциального Озерска больше, чем обещала в самых смелых мечтах. Оглядываясь на свою жизнь, Игорь видел позади путь в высшей степени достойного человека. Без связей с криминалом и разворовывания нефтегазолесных богатств страны, он сумел добиться высокого положения. Пусть не самого высокого, но так оно, пожалуй, безопасней. Зато он тот самый российский производитель, о котором столько говорят. Он способствует повышению благосостояния и престижа своей страны, дает работу многим достойным и талантливым людям. В общем, пример для подражания. Инне и Алине есть кем гордиться. Если не обращать внимания на мелочи, вроде уклонения от налогов в не слишком крупных масштабах и кратковременных любовных интрижек, то в целом Игорь Сергеевич Гаренков полагал себя в высшей степени достойным членом общества. И разве он не имел на это права?
* * *
Все-таки на кладбище царит губительная атмосфера… Игорь вдруг почувствовал, насколько он устал. Не физически – что для него, сильного, молодого еще мужика короткий вынос гроба? Нет-нет, он вдруг ощутил, насколько измотали его все эти переживания по поводу самоубийства друга, весь этот клубок отношений, который оставил после себя покойный.
Людей, собравшихся на похоронах, Игорь всегда считал близкими, но сейчас рядом с ними ему не хватало воздуха. И он инстинктивно отодвинулся подальше от траурных нарядов ценой в десятки тысяч баксов, от скорби напоказ, от подозрительности и себялюбия.
Ему послышалось пронзительное воронье карканье. Игорь посмотрел в сторону на пустую аллею, уходящую вдаль кладбища, потом оглянулся вокруг – ворон нигде не видно. Что за черт? Вновь бросив взгляд на аллею, он обнаружил, что она уже не пуста. Вдалеке появился чей-то силуэт, показавшийся смутно знакомым. Человек приближался, двигаясь не по дорожке, а сбоку, вдоль самых оград, ступал принужденно, с трудом, подволакивая правую ногу и скашиваясь на один бок. Когда он приблизился, стало заметно, как бедно он одет. Его рваные кроссовки, штаны с лампасами от спортивного костюма, коричневый потертый пиджак в мелкую клетку с грубоватыми заплатами на локтях резко контрастировали с респектабельным обликом участников вип-похорон. Словно сознавая свою неуместность здесь, мужчина остановился в стороне.
«Кладбищенский нищий, наверное… – мелькнуло в голове у Игоря. – Сейчас начнет приставать ко всем, клянчить денег «на помин усопшего». Надо сказать охране, чтоб прогнали. Вообще-то могли бы и сами уже догадаться…»
Однако секьюрити почему-то не торопились удалить чужеродный элемент. Наверное, потому, что похожий на бомжа человек вел себя не как попрошайка, а как человек, пришедший на похороны знакомого. Спокойно стоял, замерев и сохраняя на лице приличествующее ситуации выражение, и сжимал в руке цветы – две жалкие гвоздички. Против воли Игорь не мог отвести от него взгляда, продолжал в упор таращиться на странного пришельца, выходца из мира, который давненько не приходилось посещать. Мира, который простирается за пределами стен респектабельных офисов и машин с тонированными стеклами. Что-то до боли знакомое чудилось в облике инвалида – что-то искаженное, но не забытое… Не погребенное в прошлом… Или наоборот – погребенное, но свежеоткопавшееся… Черт возьми, да это же…
