— О Господи! — в шоке пробормотал Джерард, но тут же в его глазах мелькнул огонек надежды.
И опять у Нормана шевельнулось чувство, что он собирается ударить лежачего. Но избавиться от ощущения вины ему помогло всплывшее в памяти лицо младшего братишки, навсегда уводимого работниками социальной службы.
— Входи, Норман, входи, пожалуйста! — засуетился Джерард, распахивая дверь.
Норман переступил порог, и отец было подался вперед, как бы желая обнять сына, но тот предусмотрительно выставил перед собой ладонь. Джерард остановился и, очевидно поняв ситуацию, медленно кивнул.
— Присаживайся, сынок.
Что ж, подумал Норман, можно и присесть. Посидим, поговорим, и я задам отцу несколько вопросов. Например, почему он бросил семью? Почему украл у меня и у Артура отрочество и юность? И как вообще он мог поступить так подло со своими детьми? После этого я уйду и больше никогда не вспомню о нем.
Оглядев небольшую комнатенку, он опустился на обтрепанную кушетку. Мать говорила Норману, что Джерард поселился в Сент-Эдменсе недавно — в конце прошлого года. Где он жил до этого, она либо не знала, либо не захотела сказать.
Норман почувствовал, как у него внутри все закипает. Он испытывал острое желание наброситься на отца с кулаками за то, что тот бросил семью на произвол судьбы. Норману хотелось рассказать этому человеку, как он жил на улице и питался с помоек, поведать о горечи, которая отравляла всю его жизнь. Но в то же время Норман не желал, чтобы Джерард знал, что своим уходом так драматично повлиял на судьбу сына, не хотел, чтобы отец почувствовал свою власть над ним.
— Погоди, я сварю кофе, — сказал Джерард и поспешно исчез за дверью.
Норман жестом отчаяния провел рукой по волосам. Наконец-то настал час расплаты, а он не знал, с чего начать.
Джерард вернулся с двумя кружками кофе и одну протянул сыну. Норман подержал ее с минуту в руках, согревая ладони и собираясь с мыслями.
Я справлюсь, подбодри он себя. Да, если я чему-то и научился в жизни, так это умению преодолевать трудности.
Джерард робко улыбнулся, словно боясь сделать неверное движение.
— Я знаю, ты хотел бы о многом меня спросить…
— Да-а, — медленно произнес Норман. — Мать прислала мне твой адрес, но не сообщила, где ты был до этого и почему уехал оттуда. Она посоветовала мне самому спросить тебя.
Джерард кивнул.
— Беатрис все еще сердита на меня, но она написала мне, что разговаривала с тобой. Она не знала, приедешь ты или нет. Я уж тоже стал сомневаться в этом.
— Я и не подозревал, что меня здесь так ждали, — с сарказмом заметил Норман. — Тебе понадобилось почти двадцать лет, чтобы связаться с матерью. Ты мог бы сам написать мне. — И извиниться, мысленно добавил он.
Джерард откашлялся, прочищая горло.
— Твоя мать не хотела, чтобы я навязывался тебе, поэтому и не дала твой адрес. Сыно…
Норман затряс головой.
— Сделай милость, не называй меня так! Давай не будем притворяться, что между нами существуют какие-то отношения. Так что зови меня Норманом.
Отец склонил голову в знак согласия, он выглядел пристыженным.
— Ну, вот я и приехал, — сказал Норман. — Почему ты бросил нас?
Трясущимися руками Джерард взял со стола свою кружку с кофе. Поскольку он медлил с ответом, Норман от нечего делать стал озираться по сторонам. Стены в комнате были голыми — ни картин, ни семейных фотографий. Неужели, уходя из семьи, отец не прихватил с собой даже фото сыновей? Или он намеренно вычеркнул их из своей жизни?
— Я пил, — наконец глухо признался Джерард. — Твоя мать однажды сказала, чтобы я выбирал между бутылкой и семьей, и… я сделал неправильный выбор. — Он замолчал и покачал головой. — Во всем виноват я один, и очень, очень сожалею об этом.
— Гм, — только и смог произнести Норман.
Горячая кружка давала тепло его рукам, а кофе согревал горло и желудок, но у него было ощущение, что сердце по-прежнему сковано льдом.
Норман вспомнил о Саре, и на душе у него потеплело. Я был несправедлив к ней. Мы слишком разные, поэтому она просто не могла понять, что заставляло меня…
— Мне жаль, что ты так несчастлив, — сказал Джерард, прерывая его приятные мысли о Саре.
