Элайз не позвонила в офис и не прослушала свой автоответчик. Какое счастье — хоть раз в жизни забыть о работе! Ей хотелось попытаться стать такой, какой, как ей казалось, она должна быть. Если бы о ее «прогуле» узнал отец, трудоголик с семидневной рабочей неделей, с ним случился бы удар. Наверное, это первая суббота, когда она не работает. Ее шестидневные рабочие недели начались в шестнадцать лет, когда она пришла в офис отца разбирать бумаги.
Следуя указаниям Зейна, она ехала по извилистой сельской дороге, а потом свернула на длинную и прямую. Элайз не знала, что ее ждет. Ближе всего она познакомилась с одной из ферм, где выращивают цыплят, в прошлом году. По глянцевым фотографиям. Покупатель вместе с ней посмотрел снимки и заплатил, не глядя, за свое приобретение. Еще она знала, что на таких фермах обычно много хозяйственных построек. Они разбросаны по полям, точно пунктирные точки.
Элайз поставила машину во дворе под большим дубом, рядом с пикапом Зейна и другими машинами. Среди них был и «БМВ» седан, на котором он привез ее домой в первый вечер. Она с почтением рассматривала белый обшитый досками дом. Веранду закрывали зеленые жалюзи.
Участок аккуратный, со свежескошенным газоном и постриженными кустами. Повсюду цветочные клумбы.
Набрав побольше воздуха в легкие, Элайз взяла контейнер с маринованными грибами и направилась по лужайке к дому. Навстречу ей выскочил черный Лабрадор с маленькой белой тапочкой во рту. За ним бежали два близнеца лет семи-восьми.
Элайз услышала, как хлопнула дверь веранды.
К ней шел Зейн, вытирая полотенцем руки. На нем были темно-синие шорты и футболка для серфинга. Мальчишеские светлые волосы небрежно спадали на одну сторону. Он прекрасно выглядел. Молодо. И был больше похож на человека, который увлекается серфингом, чем на фермера.
— Приехала! — приветствовал он ее.
Элайз кивнула, с трудом сдерживая волнение.
Прошел день, а она все еще чувствовала вкус его поцелуя на своих губах. Все еще чувствовала его руки на своих бедрах.
— Приехала. И привезла маринованные грибы. Элайз протянула пластиковый контейнер. — Не знаю, подходят ли они к ракам, но это одно из немногих блюд, которые я умею готовить.
— Не часто готовишь? — спросил он.
— Не часто, — кивнула она.
Зейн с минуту изучал ее, словно переваривая полученную информацию.
— Ладно, — наконец заговорил он. — К счастью, сестра сделала картофельный салат. Пойдем на веранду. Раки закипели, скоро будем есть. Я расскажу тебе, кто есть кто в этой сумасшедшей семейке.
Элайз последовала за ним.
— Собака, которая только что здесь бегала, мой лучший друг, Скути. На веранде — Меган, моя сестра со своей новорожденной девочкой, Алисой. У нее есть еще три сорванца, все мальчики. Тут где-то бегают. Обычно мы не утруждаем себя именами и зовем их по номерам. Ее муж Тед отвечает за варку раков. — Зейн скрестил на груди руки. — Он полицейский. — Зейн открыл дверь. — Это моя кузина Матти с дочкой Оливией.
Я тебе о ней говорил. — Он показал на молодую женщину, чуть старше тридцати, с маленькой девочкой на коленях. — У нее еще двое мальчишек-близнецов. Они бегают вокруг дома и визжат, точно дикари. Муж Матти Джо и мой другой кузен Картер скоро приедут. Картер скоро женится.
Его невеста Эми не смогла приехать. Парни поехали за пивом. Мой травяной чай им не подходит.
Немного ошеломленная, Элайз улыбалась.
— Не бойся, экзамена не будет. — Зейн придержал для нее дверь веранды. — А это мой дедушка, — спокойно сообщил он.
Элайз задержала взгляд на старике, который сидел в кресле-каталке в дальнем конце веранды недалеко от стола, накрытого яркой скатертью.
Кресло было повернуто, чтобы он мог видеть бесконечные поля, примыкавшие к заднему двору.
— У него болезнь Альцгеймера, — объяснил Зейн. — Сейчас дед живет в пансионате. Мы сами не можем за ним ухаживать, как должно, требуются специальные навыки. — Он смотрел на старика. Элайз слышала в его голосе любовь и боль.
— Мы не знаем, что происходит у него в душе.
Он будто находится в смятении. Иногда забывает, как чистить зубы, пить через соломинку. Ходить. Зейн пожал плечами. — Иногда ему становится лучше, в другие дни он совсем плох. Мы разговариваем с ним, не зная, слышит ли он нас, понимает ли…
