Посмотрим, что же сталось под рукою непризванных переводчиков с грациозными, легкими созданиями Гейне и Беранже, которые так легко испортить и которые так часто портили у нас в России и в журналах и в отдельных изданиях. В сборнике мы находим между прочим перевод прелестной песни Беранже "La couronne retrouvee". {"Вновь найденный венок". - Ред.} В подлиннике вложен в эту песню целый мир чувства. Тут есть и грусть, и добродушный юмор, и слезы сквозь улыбку, и то любовное отношение ко всему живому, ко всякой искренней радости, которое составляет вечно свежую и господствующую черту поэзии Беранже. Все это выражается просто как бог послал, все это как будто не сознает собственной прелести и оттого становится еще прелестнее. Добрый, честный, любящий старик смотрит на увядший венок и, вспоминая прошлое, поневоле с грустью относится к настоящему. Но уже самое это тихое настроение грусти исключает всякий цинизм, всякое ожесточение против настоящего. Вот как говорит поэт о той женщине, которую он когда-то любил, и вот как переводит это место г. Костомаров:
Et la beaute tendre et rieuse, А та красавица, что белою рукой
Qui de ces fleurs me courrona Вот в этот самый лавр мне розаны
jadis? вплетала,
Vieille dit-on elle est pieuse; Да, говорят, сварливою ханжой
Tous nos baisers, les a-t-elle maudits? На старости-то лет моя красотка
J'ai cru que Dieu pour moi l'aurait стала.
fait naitre, Неужели ж и я об ней
Mais l'age accourt qui vient tout не пожалею
effacer. И так же, как она, забуду
O honte! et sans la reconnaitre страсть свою!
Je la verrais passer. {*} О стыд, теперь и я, встречаясь
с нею,
Ее не узнаю.
{* Подстрочный перевод:
А нежная красавица и хохотунья,
Та, которая некогда увенчала меня этими цветами?
Говорят, что она богомольная старушка.
Неужели она прокляла все наши поцелуи?
Я думал, что бог создал ее для меня,
Но прошли года, которые все изгладили.
О стыд! Может быть, и я, не узнав ее,
Пройду мимо. - Ред.}
Я не знаток живописи, но мне кажется, что если бы художник арзамасской школы взялся списать Сикстинскую мадонну, то результат его трудолюбия был бы похож на картину Рафаэля столько же, сколько перевод г. Костомарова похож на стихотворение Беранже. Посредственные дарования любят класть краски густо, ярко, чтоб в глаза било, чтоб издали было заметно. Вместо картины выходит вывеска. Но это не беда! блестит по крайней мере. Беранже говорит: "она богомольная старушка". Г. Костомарову это кажется слабо, и он ставит сварливую ханжу, что, конечно, выходит рельефнее. Беранже говорит: "я бы, может быть, не узнал ее". Г. Костомаров" избавляет читателя от тягостного сомнения: "теперь и я, встречаясь с нею, ее не узнаю". Не правда ли, так будет гораздо яснее. Впрочем, гг. переводчикам бог простит; ведь у них разобрать трудно, что делается по глубоким эстетическим соображениям и что изменяется случайно, в угоду рифмы; замечу мимоходом, что _ханжой_ рифмует с _рукой_, а _узнаю_ с _свою_, и это, вероятно, играет не последнюю роль в ряду соображений, побудивших г. Костомарова исковеркать мысль своего подлинника. Следующее затем стихотворение "Фиалки" сплошь набито выдумками г. Костомарова. Например:
Фиалка бедняжка! Апрельский мороз
Уж стелет ковер серебристый,
И белой бахромкой по веткам берез
Раскинулся иней пушистый.
Оно гладко и по размеру и по рифмам, только, к сожалению, выходит бессмыслица, да и к тому же Беранже говорит совсем не то. Если в апреле мороз уже стелет серебристый ковер, значит к маю, должно быть, замерзнут реки, пойдут метели, и уж тут подлинно горе будет бедняжке фиалке; придется пуще прежнего _рыдать от стужи_ (стр. 107). Не мешает заметить, что у Беранже нет ни серебристого ковра, ни берез, обшитых бахромкой инея, ни бедняжки, ни рыданий, ни даже апреля. Все дело происходит в начале марта; от весенних лучей солнца над снегом поднимается пар, фиалки только немного зябнут, и поэт предостерегает их, говоря, что разрыхленный снег может опять скрепиться морозом. Г. Костомаров по привычке усилил все это и, вероятно, приноровил свой перевод к русскому климату, перенеся действие на апрель.
