Вот только некоторые истории из тех, которые нарассказывал ей днем Иисус, которые лишили ее сна и заставили грызть ногти в зрелом возрасте сорока пяти лет.
***
В 1973 году Мосс Харлинген, один из карточных приятелей Джо, убил своего отца. Они охотились на оленей в холмах Гринвилла, и все сочли это трагической случайностью. Да только пуля попала в Абеля Харлингена не случайно. Мосс просто залег с ружьем позади упавшего дерева и подождал, пока его отец не перешел вброд ручей примерно ярдах в пятидесяти ниже по склону от того места, где он лежал. И Мосс, спокойно и тщательно прицелившись, прострелил отцу голову. Мосс-то полагал, что убил отца ради его денег. Его (Мосса) фирма «Биг дитч констракшн» должна была уплатить по векселям двум банкам, и оба банка отказали в отсрочке платежа – первый из-за второго, а второй из-за первого. Мосс пошел к Абелю, но Абель отказался ему помочь, хотя вполне мог бы. А потому Мосс застрелил отца и унаследовал много денег, едва следственный судья вынес свой вердикт: смерть в результате несчастного случая. По векселям было уплачено, и Мосс Харлинген искренне верил (если не считать его снов), что совершил убийство из корысти. На самом же деле мотив его был совсем другим. В далеком прошлом, когда Моссу было десять лет, а его младшему брату Эмери – семь, жена Абеля на всю зиму уехала в Род-Айленд. Дядя Мосса скоропостижно скончался, и необходимо было помочь его жене справиться с горем. Пока их мать была в отъезде, в доме Харлингенов в Трое имели место несколько случаев содомии. Содомия прекратилась, когда вернулась мать мальчиков, и ничего подобного больше не происходило. Мосс полностью забыл о происшедшем. Он не помнил, как лежал без сна в темноте, охваченный смертельным ужасом, и не спускал глаз с двери, не появится ли силуэт отца. У него не сохранилось никаких воспоминаний о том, как он лежал, прижимая рот к запястью, а жгучие соленые слезы стыда и ярости выползали из его глаз и скатывались по щекам, пока Абель Харлинген намазывал лярдом свой член, а затем с кряканьем и вздохом вгонял его в заднюю дверь своего сына. Все это произвело на Мосса столь малое впечатление, что он не помнил, как кусал руку, чтобы не закричать, и уж конечно, у него из памяти изгладились судорожные рыдания Эмери в соседней кроватке… «Пожалуйста, не надо, папочка, пожалуйста, не надо меня сегодня, пожалуйста, папочка, не надо». Разумеется, дети забывают очень легко. Однако в подсознании, видимо, что-то затаилось, потому что Мосс Харлинген на самом деле спускал курок, как ему снилось, каждую ночь на протяжении последних тридцати двух лет его жизни, а когда эхо выстрела покатилось по холмам, вернулось и наконец растворилось в величавой тишине лесов штата Мэн, Мосс прошептал: «Не тебя, Эм, не сегодня». А о том, что Иисус рассказал ей это, менее чем через два часа после того, как Мосс заглянул вернуть Джо удочку, Бека даже не подумала.
Элис Кимболл, учительница младших классов хейвенской школы, была лесбиянкой. Иисус сообщил это Беке в пятницу вскоре после того, как эта дама, выглядевшая в зеленом брючном костюме очень импозантно и респектабельно, заехала к ней, собирая деньги на Американское общество по борьбе с раком.
Дарла Гейне, хорошенькая семнадцатилетняя девушка, которая поставляла воскресную газету, прятала полунции травки под матрасом своей кровати. И, как Иисус сообщил Беке, что меньше чем через пятнадцать минут после того, как Дарла заехала в субботу получить деньги за последние пять недель (три доллара плюс пятьдесят центов чаевых – теперь Бека жалела об этих пятидесяти центах), она и ее мальчик курили травку в постели Дарлы, проделав то, что они называли «горизонтальным трах-трахом». Они проделывали горизонтальный трах-трах и курили травку почти каждый будний день между двумя и тремя часами. Родители Дарлы работали в Дерри в «Изумительной обуви» и домой возвращались много позже четырех.
Хэнк Бак, еще один карточный приятель Джо, работал в бангорском большом супермаркете и до того ненавидел своего босса, что год назад всыпал полкоробки слабительного в его шоколадный коктейль, когда он, босс, послал Хэнка принести ему завтрак из «Макдональдса». Ровно в четверть четвертого босс наложил в штаны, когда нарезал колбасный фарш в кулинарии при супермаркете. Хэнк еле-еле сдерживался до конца рабочего дня, а когда наконец сел в свою машину, то так смеялся, что чуть сам в штаны не наложил. «Он смеялся, – сказал Иисус Беке. – Он смеялся! Ты можешь вообразить подобное?»
