Через неделю, изготовили, по просьбе Аннэки, и надгробие - статую черного ангела, расправившего свои широкие крылья, взмывающего от этой земли, да к самому небу...
Король Рорик приглашал Аннэку поселится во дворце, в числе придворных дам, однако, она отказалась, попросила лишь об одном: чтобы позволили ей построить домик в уединении от людей, поблизости от могилы любимого человека - конечно, героине, не было отказано в такой малости.
Да, - молодые девушки плакали по герою. И часто, особенно в первые месяцы после освобождения, появлялись на его могиле цветы. Еще приходили разные люди - вздыхали, мечтали. А кто-то приводил учеников и читал им возле могилы торжественные речи об отваге и мужестве героев...
Но проходили годы - и подвиг, который был когда-то у всех на устах забылся. Девушки плакали по иным причинам, появлялись новые герои. Умер Рорик, стал править его наследник...
Некогда нахоженная тропинка к лесному, окруженному вековыми дубами холму, заросла травою, - и теперь уж только старожилы могли рассказать страшную сказку про стоглавого дракона, и отважного Пьеро...
А над лесом, над певучими, похожими на облака кронами дубов, раскрыл свои крылья к небу черный ангел.
Птицы, парящие в небе, часто видят у ее подножья небольшую фигурку в черном платье. А раз в году, в майский цветущий день, в годовщину его вознесенья, - Аннэка восходит на холм не одна, но с букетом живых луговых цветов.
Она восходит медленно, ибо долгие годы согнули ее спину... Ветер ласкает ее плотные, совершенно белые, как первый снег, волосы.
Она мягко положит цветы на черный гранит и поднимет свои очи к небу в свет - в очах горящий родник, в них - Дева. Из этих родников, словно две вечности, два мира любви, вспыхнут две слезы, падут на гранит, а высоко в теплом небе запоет ей черный ворон: "Я люблю тебя, люблю..."
21.05.98
ВСЕ КРУГИ АДА
Женечке этот рассказ посвящаю.
Вновь мир погибнет и вновь возродится
И целую вечность этот ад будет длиться.
Год 1490. Рим. Италия.
- Проклятая духота, проклятая вонь! - с такими словами вскочил с кровати юноша лет двадцати и чуть было не ударился затылком о низкий потолок. Да, юноша был прав, вонь стояла та еще - она проникала в его комнатку с улицы через приоткрытое окошко которое не мыли наверное со дня Великого потопа!
Но духота в комнате стояла жуткая и потому юноша подбежал к окну резким движением распахнул его полностью и перевесившись через подоконник глубоко задышал смрадным городским воздухом.
Вот над головой его затрещали раскрываемые ставни и он едва успел увернуться от летящих помоев... Отошел от окна и быстрым шагом прошелся по своей комнатке. Он был высок, этот юноша, черноволос, а звали его Антонио. Два года жил он уже в Риме в услужении у ткача Жака к которому устроил его отец - бедный крестьянин в надежде на то что сын вернется мастером....
- Духота! Как же душно здесь! - воскликнул Антонио, выскочил из двери на скрипящую лестницу, промчался по ней перепрыгивая через несколько ступеней и вот выбежал, нет вылетел на узкую улочку... Он сморщился от непереносимой вони... Эта вонь особенно сильна была в этот, только что наступивший жаркий летний день. Вонь и духота.
За спиной Антонио раздался крик ткача Жака:
- Эй ты! Куда это ты собрался?! Давай-ка назад, сегодня работы много!
Антонио согнулся от отвращения когда представил грязный подвал в котором шумел ткацкий станок. Не оборачиваясь он крикнул:
- Скоро вернусь!
И не слушая проклятья и угрозы Жака, который с утра уже успел порядочно набраться, рванулся вверх по узкой улочке... Его влекло что-то вперед...
Рев толпы. О да, теперь он слышал: голоса кричали на Круглой площади. Антонио знал этот рев, этот звериный, безжалостный людской рев. Толпа ревела в преддверии зрелища - сожжения человека. Антонио ненавидел этот кровожадный рев! Ненавидел он эту толпу, жестокую, безумную! Да право, какая толпа не безумная - в любой толпе нет отдельных людей, нет личностей, а есть только одна масса... толпа.
"Что орут эти безумцы?"
Антонио прислушался:
"-Ведьма! Ведьма!"
Сколько ненависти в этих криках, Антонио зажал уши и тут увидел ее... Он полюбил ее. Просто полюбил. Она была прекрасна, чиста, и ее тело было изуродовано инквизиторами.
