— Охолони ты, — шикнула на него соседняя тень.
— Сам охолони, — не успокаивалась предыдущая, — Алеш, скажи, что он тут мне рот затыкает? И вообще, кто у нас тут за воеводу?
— Т-с-с-с, — отозвалась третья тень.
— Да что вы, сговорились, что ли? — совсем обозлилась игнорируемая тень, — Вот ты бы, Алеша, мог бы Лихо поганое это и зарубить! Или зря тебе меч воротили? Одолжил бы мне его на время — уж я бы с этим нечистиком не стал бы долго речи молвить!
— Да охолони ты! — заорал Алеша во весь голос, — Сейчас вся окрестная нечисть к нам сбежится, и поминай, как звали, отправимся к Яге в гости! А я с ней с прошлого раза еще не помирился, когда сапоги-скороходы одалживал. И вообще, тебе же Лихо сказало, что на него саморубы наши не действуют.
Он сконфуженно умолк, и виновато глянул на своих товарищей, грозно глядевших на него. В лесу установилась прямо-таки подозрительная тишина.
— М-да… — многозначительно изрек Илья и, со вздохом, в котором смешались отчаяние и бессильная злоба, махнул рукой.
Только тут они заметили, что стоят на кромке широкой папоротниковой поляны, залитой серебристым лунным светом, о которой как раз и упоминало Лихо. Над поляной вились зеленоватые огоньки — верный признак того, что вот-вот пробьет полночь и распустится волшебный цветок.
— Предлагаю ваш разговор продолжить после, — сквозь зубы процедил Добрыня, нехорошо глядя на товарищей.
Алеша виновато понурился, а потом вдруг нахмурился, поднял голову и спросил:
— А разве только одна папороть может зацвести этой ночью?
Богатыри оторопело переглянулись: похоже, такой простой вопрос не приходил к ним в головы.
— Ну-у-у, — протянул Илья, — Честно говоря, понятия не имею. Может, и один…
— Навряд ли, — с сомнением сказал Добрыня, почесывая вихрастую макушку, — ежели папороти много, то и цветов должно быть тоже хоть отбавляй!
— Тогда отсюда следует другой вопрос… — опять сник Алеша, — Как мы узнаем, какой именно цветок нужен этому Лиху?
— Притащим ему все, да и все! — философски скаламбурил Илья, — Будем тут еще думы думать, что ли? Пускай сам со своим сеном разбирается, лишь бы мечи воротил! Дело я молвлю?
Добрыня с Алешей переглянулись и с некоторым опасением взглянули на Муромца.
— Илья, а лес-то, это, большо-о-ой, — с опаской откликнулся Алеша.
Илья на секунду задумался, а потом бодро выдал гениальную фразу:
— А чего нам искать какой-то особенный цветок, коли они все будут одинаковые?
— Илья-я-я-я, — вдруг тихо сказал Добрыня, — А, может, ну его, этого Лиха с мечами, а? Цветь папороти — она же клад открывает! Найдем один, поделим на троих, и будут у нас и мечи, и девки, и медовуха — сколько хочешь. Даже подвиги уже совершать не потребуется.
Двое богатырей тут же словно по команде повернулись к Добрыне. Илья, как старший по званию, стараясь скрыть волнение и алчный блеск в глазах, шепотом поинтересовался:
— А ты знаешь, как он это делает и что требуется?
— Знаю, — тоже шепотом отозвался Добрыня, — Все очень просто, коллега. Как зацветет папороть, надобно схватить цветок, зажать его в кулаке и спешить из леса вон, не оглядываясь. Будет нечистая сила тебя звать, окликать по имени, матушкой родной прикинется отцом, девкой красной, младенцем, только ты беги, не оглядывайся…иначе плохо будет.
— Ну-ну-ну, а потом, потом то что?
— Все, — развел руками Добрыня, — Цветок будет твоим, сможешь клады под землей видеть, язык зверей и птиц понимать, замки любые отпирать, иногда будущее видеть, но это уже так, брешут, по-моему.
— Так вот, стало быть зачем Лиху этот цвето-о-ок, — протянул Алеша, — Сам хочет все клады найти и себе присвоить.
— Стой, стой, стой! — нахмурился Илья. До него не сразу дошел смысл всех сказанных Добрыней слов, — Какая такая нечисть?
Добрыня пожал плечами.
— Илья, ну я ж, энто, его не добывал — не знаю, мож брешут люди, мож запугивают. Мне вон в детстве матушка говорила, что этого цветя-то и в помине нет — сказки, мол. А тут оказывается, наоборот все. Лихо ж врать не станет! Ну, я имею ввиду, в том, что ему самому надо…
И тут поляна озарилась ярко-красным светом, да таким, что глазам больно. Словно тысячи солнц разом взошли над лесом. Кое-как проморгавшись, богатыри разглядели много-много алых головок цветков, неспешно покачивающихся над зеленым морем разлапистых листьев папоротника.
