Я встретил его на улице, прямо перед зданием Оперного театра. Где на фасаде – каменное изваяние какой-то птицы с лаврами на голове напоминающее мне "цыплёнка в табака" в приправах.
Трясущимися руками мой приятель схватил меня за лацкан пиджака.
– Я погиб. Меня уничтожили, Предали. Растоптали.
Что делать? Помоги…
Природное любопытство помешало мне послать его нах… и я остановился.
И тут же его костлявые руки крепко вцепились в меня.
– Ты должен пойти со мной. – Зашептал он подмигивая как мерзкий пидорас возле кабинки туалета.
– Пойдём Ты должен спасти меня!
– Почему я должен спасать тебя?
Помогать бедным и страждущим не было в моих главных достоинствах.
Признаюсь что слова сволочь и подонок намного чаще раздавались у моего уха чем слова "спаситель" и "благодетель".
Но пока я думал про это мой приятель уже тащил меня в Оперный театр.
– Итак, слушай – торопливо говорил он мне по дороге. – Сегодня тут в театре проводится конкурс красоты. Но ведущий конкурса куда-то исчез.
Наверное проклятые конкуренты не спят.
Гады. Суки.
Короче, теперь всё пропало.
Ты знаешь сколько бабла вложил в этот конкурс рыжий?
А сколько сам Гарик Акопянович?
Мой приятель сбавил голос до шёпота
– Они же теперь вывезут меня в лес. Кишки выпустят.
И вдобавок квартиру с машиной заберут.
Или я сам повешусь после этого…
И голос его дрогнул
– Слушай. я знаю тебя. Ты же добрый человек.
В церковь ходишь (тут его голос стал неуверенный).
Приятель замолчал чего-то ожидая.
Сволочь. Попал в точку.
Да. Я действительно начал ходить в церковь.
– Вот и хорошо – хихикнул он. И внезапно стал валиться мне в ноги.
– Спаси меня. Проведи этот конкурс. Ты же работал профессиональным актёром. Сцену знаешь.
Спаси меня!
А я буду молиться за тебя.
Потом подумал и добавил:
– По вечерам (и его голос снова стал неуверенным).
– Не будет он молиться, сволочь. – Понял я. И праведный гнев вдруг охватил меня.
Почему их, верующих, всё время обманывают, заставляют страдать, мучиться за других?
Это же несправедливо!
И всё что оставили им – это каяться.
За свои грехи. И чужие в придачу
Ладно, – сказал я. – Вставай.
Проведу я тебе конкурс.
И подумал при этом – Мало тебе не покажется.
На сцену я вышел в белом костюме, с бабочкой.
Где же мисс вселенной? – спросил я публику. И показал на одну из девиц в бикини стоявшей позади меня.
– Вот она!
Девица вскрикнула и кинулась мне на шею.
Публика взорвалась овациями.
– Погоди- сказал я ей – может у тебя сифилис.
В зале внезапно стало тихо.
– Да ладно Вам, друзья мои. Вы же знаете, как побеждают на конкурсах. Так что надо быть осторожным.
В зале раздался нервный смех.
– Да ты не отходи от меня, дитя моё – сказал я девице. И повернулся к залу – А она не дурна, не правда ли?
И продекламировал:
"Как небесное создание
передо мной явилась ты!"
В зале раздались жидкие хлопки, кажется Гарик Акопянович зааплодировал.
И я продолжил.
– Давай поближе с тобой познакомимся. Начиная с твоего детства.
Как давно ты перестала мочиться в постель? В 5 лет?
Или в 9-ть?
Не стесняйся!
Девочки часто писяются.
Тебе мама в детстве памперсы надевала?
А в школе тебе нанимали учителя по математике?
А ты всё равно одни тройки получала?
Девица начала оглядываться ища куда бы смыться. Но бежать ей было некуда.
– Да ладно тебе. – Я отвернулся от неё и стал лицом к залу:
– Нет. Она не небесное создание – Секунду подумал и вдруг спросил громовым голосом:
– А кто же она, граждане? Кто? Да посмотрите же на неё в реальности!
Под мышками у неё пахнет потом, по вечерам она выдавливает прыщи на лице и отбеливает зубы.
И плачет когда её обижают.
А по ночам она мечтает.
Потому что она всего лишь – человек.
Слабый и ничтожный. Мечтающий лишь чтобы ни хера не делать. И выйти замуж за олигарха, торгуясь и играя своей маленькой дырочкой, сморщенной и вонючей, прикрывая её – красивым лоскутком материи, качая ею при походке, игриво и загадочно, полагаясь на инстинкт который прячется в мужском теле. И на его любопытство.
