Перекрыть краном бензин, плавно газ на максимум, чтобы прожечь цилиндры остатками горючки в карбюраторах, переключатель магнето на ноль и… тишина. Трясусь по неровному полю, балдея от отсутствия рева мотора. Сколько раз мне говорили, что без шлема летать нельзя?! Тормозная гашетка. Только осторожно, как папа учил — пульпациями. Встал, наконец-то. Черт! — как же я устал. Но надо обязательно поставить все тумблера в стояночное положение. Ну и фонарь открыть, а то жарко до жути… Сейчас бы пожрать чего-нибудь. Ту же курочку бабы Сони. Нежное белое мясо, пропитанное жирком… Запоздало дошло, что мой сидор остался в луже бензина у запаленного И-16. Все-таки я идиот, каких мало. Мог ведь закинуть вещмешок за бронеспинку, места там хватает…
— Эй, герой, ты как там? Живой?
А где здесь герои? Поднимаю свинцовые веки и оглядываюсь. Во, полуторка на косогоре встала, прямо в глаза фарами светит. Дергаюсь подняться, но… Черт, ремни же расстегнуть надо. На крыло уже мужик какой-то забрался. Ого, по четыре шпалы в петлицах! Полковник. Он-то мне и помог из кабины выбраться. Спрыгнул с плоскости, а ноги не держат. Сел, откинувшись спиной на колесо. А вокруг народа… Машины подъезжают, люди к самолету бегут… Что им здесь медом намазано? И смотрят. Молчат и смотрят. Кажется, насквозь сейчас взглядами прожгут. Ну, скозлил. Даже с опытными летчиками иногда бывает… До меня только сейчас начало доходить, что это первая в жизни самостоятельная посадка. Самолет-то вроде цел? Имущество РККА на свою территорию доставлено. Ну, чего им всем от меня сейчас еще надо?
Полковник присел на корточки, достал откуда-то белый платок и начал вытирать мне лицо. А на платке грязно-серые полосы появляются. Затем поил из протянутой кем-то фляги. Вода теплая, но все равно вкусная, как ситро, что папка на первомайские привозил. Потом меня подняли, повели и посадили в легковушку. Эмка? Глаза закрылись сами.
* В данном случае РС-82 — реактивные снаряды. Почти такие же ракеты использовались на легендарных «Катюшах».
** Орфография 30-40-х годов.
— Да наш он, наш! Колька Воскобойников. Сын командира полка, погибшего при бомбежке в первый день войны. Вы же сами по шильдику на моторе и бортовому номеру самолета нашу часть вычислили.
— Спокойнее товарищи, спокойнее. Вот проснется, опрошу, как положено, и забирайте. А до того — ни-ни.
— Его бы накормить для начала.
А голос-то знакомый. Зычный. Привык Елизарыч на аэродроме под рев моторов орать и сейчас не может себя сдержать.
Потягиваюсь и открываю глаза. Хорошо-то как… Подушка белая, мягкая, простыня на перине накрахмаленная. Сверху — такая же. Как будто мама стелила. Мама?! Ее же с отцом закопали! Слезы сами полились из глаз. Размазывал их руками, а они текут и текут. Успокоился не сразу, но все-таки реветь, как маленький, перестал. Сел, осмотрелся. Комната была небольшой, но уютной с распахнутым настежь окном, откуда лился свет и свежий воздух. Одежда моя аккуратно сложена на стуле. Натянул только штаны и сунул ноги в ботинки, не зашнуровывая.
— Доброе утро, боец. Лейтенант Захарьевский, — первым представился невысокий мужичок, вставая из-за стола с какими-то бумагами.
— Здрасте. Я Коля, — привычно отрекомендовался, выходя из комнатки. Так вот на чьем месте ночевать довелось. Лейтенант? А почему тогда шпалы на петлицах? Потом дошло — петлицы-то малиновые, энкаведешник. У них все на два ранга выше. — Мне бы… — протянул, не зная, как правильно объяснить.
— Прохоров, — гаркнул особист.
Из двери напротив, выглянул дюжий детина. Тоже из малиновых.
— Проводи парня.
Тот понятливо кивнул и открыл створку полностью. Удобства оказались во дворе, а умывался прохладной водой из ведра у колодца. Детина слил на спину — от здорово! — и кинул на меня вафельное полотенце. Завтракал яичницей с хорошо прожаренными шкварками в компании и под присмотром все того же лейтенанта, который с капитанскими шпалами.
— Ты уже знаешь, что в Советском Союзе объявлена мобилизация? — проникновенно спросил энкаведешник, когда с чаем было покончено.
Это он на что намекает? Мне же только четырнадцать. Да, высокий для своего возраста, но на восемнадцать никак не смотрюсь. Вот только в этот момент вдруг дошло, что сидор со всеми вещичками и документами остался валяться в луже бензина у подожженного И-16. Одежда? Черт с ней, как-нибудь перекантуюсь. Курочка от бабы Сони и другие продукты? Жалко, конечно, но в нашей стране с голоду не помрешь. Но вот что мне теперь будет за утрату комсомольского билета? Свидетельство о рождении, наверное, по каким-то архивам можно восстановить.
