В этом видении девушка была одновременно собой и своей бабушкой. Она подрезала цветы, подметала крыльцо, сидела в кресле‑качалке с миской бобов на коленях, а напротив нее сидел дедушка с газетой в руках. Они никогда не жили в таком доме; у них была кирпичная развалюха в пригороде Колумбуса, стоявшая на довольно шумной улице. Но этот старый дом все равно казался ей очень знакомым. Она слышала громкий рокот прибоя и ощущала на лице дуновение ветерка.
Вдруг дедушка назвал ее по имени:
— Дорис. Не двигайся с места.
Девушка услышала шипение воды и сказала деду, что не будет шевелиться. Она улыбнулась ему.
Почему ей нельзя двигаться? — подумала она.
— Дорис, — прошептал он.
Почему он называет ее этим именем? Ведь ее зовут совсем по‑другому — и тут она проснулась. Ее окружали животные — четвероногие, лохматые, с невероятно большими рогами.
— Ш‑ш, — произнес кто‑то.
Она повернула голову и увидела Алекса. Он стоял на коленях рядом с ней. Алекс взял ее за руку и мягко потянул вниз.
— Теперь медленно, — прошептал он и тихонько отвел ее за дерево. Потом Алекс встал позади нее и прижал ее к стволу. — Это на тот случай, если они начнут бодаться, — прошептал он Дженифер на ухо. — Только не двигайся.
Она стояла на коленях позади дерева, в полуметре от фыркающих, ворчащих, жующих животных. Руки Алекса обнимали ее, крепко прижимая к стволу дерева, чтобы уберечь от нападения животных.
— Кто это? — прошептала она.
— Толстороги. Овцы. Бараны. Они приходят в этот парк пастись. Если мы будем вести себя тихо, они нам ничего не сделают.
Дженифер не могла отвести взгляда от их спутанной шерсти, гигантских копыт ирогов. Некоторые из баранов были такими большими, что, должно быть, весили двести фунтов. То, что во сне представлялось ей океаном, на самом деле было стадом этих животных.
Метрах в сорока слева от нее, там, где перед домами проходила улица, она увидела автобус, на серебристом боку которого было написано «Фантастические туры Вегаса». Туристы вышли из него и стояли около, делая снимки пасущегося стада.
— Если бы у них был сезон спаривания или в стаде были ягнята, они вели бы себя гораздо агрессивнее, — прошептал Алекс. — И нам угрожала бы опасность. Но сейчас самки еще только беременны. Впрочем, судя по размерам их животов, ягнята появятся совсем скоро.
— Правда? Когда? — спросила Дженифер, и в ее голосе прозвучало любопытство ребенка.
— Скоро. Когда они родятся, мы будем смотреть на них с более безопасного расстояния.
Неожиданно ее охватило беспокойство — она поняла, что ее встревожило то, что он заговорил о будущем. Дженифер всегда очень остро реагировала, когда кто‑нибудь строил планы на будущее. Это появилось у нее в детстве. Обещания хорошего обычно заканчивались разочарованием. Или служило для нее предостережением. Так что неудивительно, что она предпочитала общаться с богатыми стариками и никогда не стремилась нигде закрепиться. Девушка боялась попасть в зависимость от человека или события, которое могло произойти в будущем.
— Они тебя напугали? — прошептал Алекс.
— Нет, совсем нет.
Он потер руками ее кисти.
— Похоже, ты испугалась.
Дженифер глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
— Нет, мне очень нравятся эти толстороги. Впрочем, наверное, я все‑таки слегка испугалась от неожиданности.
Стадо продолжало щипать траву, не обращая никакого внимания на людей, спрятавшихся за деревом и фотографировавших с дороги. Животные потихоньку удалялись от Алекса и Дженифер.
Дженифер смотрела на них затаив дыхание, наслаждаясь уникальной возможностью побыть среди этих зверей, которых она никогда раньше не видела, даже в зоопарке.
Прошло много времени — не менее получаса, — когда один крупный, всклоченный самец вышел из парка и направился к дороге. За ним пошел другой, а потом и третий. На дороге, ведущей в горы, животные выстроились в линию, похожую на змею. Дженифер наблюдала, как эта змея ползла в гору до самой ее вершины. В восхищении глядела она, как они медленно уходят к себе домой.
Ноги ее затекли и болели, колени онемели, но Дженифер не хотела, чтобы это представление заканчивалось. Ей захотелось остаться здесь навсегда. Алекс тоже, по‑видимому, не торопился уходить.
