Трое суток я метался как угорелый, спал по два-два с половиной часа, пытался уложиться в запланированный срок, но катастрофически опаздывал. То есть собрать экспедицию я смог, да. Но надо же было ещё и дела в порядок привести, отдать распоряжения поверенным, отчитаться перед отцом.
Неожиданно много времени заняли переговоры с поверенным леди Леннистон. Судя по мелкому размеру поставляемых партий и очень медленному развёртыванию производства, леди Фаине не хватало финансов для начальных вложений, а ведь очень важно не скупиться именно на старте нового дела. Я предложил спонсорство, причём не от имени стальных королей, а от себя лично, и даже согласился сохранить инкогнито. Да, я собирался в будущем получить процент, но настолько маленький, что себе-то можно признаться: я старался не ради собственной выгоды. Поверенный колебался, но всё же подписал бумаги, и мы обменялись клятвами. Старый пройдоха настоял включить пункт, что, если леди нашего сотрудничества не одобрит, мне будут возвращены затраченные деньги и выплачена компенсация за неудобство. Я согласился.
Дурная у меня привычка вырабатывается: соглашаться на всё, когда речь заходит о леди Леннистон.
Хорошо, что отец, наконец, оправился от подкосившей его болезни. То есть оно само по себе хорошо, но ещё и очень вовремя. Не второму же шахты доверять! У него одна жена на уме и счастье фонтаном во всех брызжет, впору зонтиком прикрываться. Ходит, счастливой лыбой бесит, ни горнюка не соображает.
— И зачем же ты едешь, Эрвин? — спросил меня отец, в очередной раз разбирая документы, которые я принес ему на подпись.
Я удивленно вскинул брови и посмотрел на лорда Маубенроя с недоумением. Не понял.
— Ты сам сказал, что леди должна стать моей супругой.
Отец покачал головой и посмотрел на меня как на недоумка:
— Из твоего доклада я понял, что она собирается убиться об Аурику. Так?
— Да, так, — я все ещё не понимал, к чему он клонит, но заподозрил что-то нехорошее и заранее подобрался. Предчувствие меня не подвело.
— Леди Леннистон отказалась от нашей опеки. Сейчас она абсолютно свободная в своих желаниях леди. И если с ней что-то случится, на нашей репутации это никак не отразится. Зато и рудник, и интересовавшие тебя, Эрвин, участки, и заодно патенты перейдут по наследству единственной родственнице леди Фаины, то есть по факту в наше ведение, как мы и хотели. Более того, ты верно перечислил опасности и на тебя они также распространяются, поэтому, Эрвин, о твоём личном участии не может быть и речи. Выброси эти глупости из головы. Я не позволю тебе рисковать наследием Маубенроев, исправляя дурости взбалмошной бабенки. Все, иди и займись настоящими делами. Никаких экспедиций.
Я вылетел из кабинета как ошпаренный.
Нет, я знал, что мой отец жёсткий человек, правит железной рукой и умеет приносить жертвы. Но до сих пор я… я закрывал глаза и старался не замечать, что это его отношение распространяется не только на шахты и партнёров, но и на семью. Леди Фаина, она… она не семья, конечно, но она сестра жены Оуэна.
Да горнюк с родством!
Она женщина, а обязанность каждого мужчины женщину защитить и окружить заботой. Конечно, я не обязан беспокоиться обо всех леди мира, я отвечаю за мать, чуть меньше за леди Раину, поскольку в первую очередь о ней должен думать Оуэн, за компаньонок матери и невестки. Но. Если чужая, совершенно незнакомая женщина попала в беду, я обязан оказать самую первую необходимую помощь и передать леди её опекунам. Так ведь? Именно так, и никак иначе.
А отец… Такое чувство, что мозг мне подменили заржавевшим механизмом. Мысли прокручивались со скрипом, а правильные слова никак не хотели подбираться. Отец поступает недостойно. Вот, я это сказал. Не вслух, конечно, но сказал. Отец поступает недостойно. Я даже повторил эту фразу несколько раз, чтобы хоть капельку к ней привыкнуть и перестать впадать в ступор от её звучания.
Лорд Маубенрой недвусмысленно дал понять, что будет только рад смерти леди. А я… я не могу допустить гибели Фаины. И не только из-за того, что отправиться за ней — моя обязанность как мужчины, ближайшего к ней в её окружении. Горню-у-ук. А ведь если считать, то ближе как раз Оуэн и отец. Оуэн — как муж сестры. Отец — как бывший официальный опекун. Но ни один, ни второй не пошевелятся. Оуэн, возможно, мог бы, но он послушается отца. Зачем ему, как он выразился, сухариха. Братишка… чего уж там, слишком поверхностного и безответственного второго достойным тоже не назвать. С годами придёт, я сам был тот ещё шалопай. Но у леди Фаины нет этих лет!
