— Возьми инструктаж на себя, — велел Жирно Аббану, своему личному телохранителю, и тот кинулся ретиво исполнять приказание, занявшись рассылкой протоколов и отчетов адресатам. Сам Жиро связался со своим братом Деннисом, сотрудником Администрации, и Деннис тотчас занялся подготовкой первого корпуса. Самолет начальницы в это время был уже на подлете к Ресиону.
Теперь оставались формальности, отработанная за многие годы процедура — РЕСИОН-1 приземлялся на аэродром, та доктор Эмори отправлялась в собственный корпус, к себе в апартаменты.
Вчера в Ресионе узнали, что обсуждение проекта «Надежда» состоялось. Фондовый рынок до того бурно отреагировал на это событие, что ситуация грозила потрясти весь космос сверху донизу, хотя аналитики поговаривали о процедурной затяжке. А затем последовала пресловутая хорошая новость — небольшая, но существенная. К скудному сообщению прилагалась короткая биографическая справка, составленная в Комитете по науке. Суть сообщения сводилась к тому, что неизвестный доселе химик с Фаргоны удостоился статуса Особого: выходило, что законопроект точно был принят. Совет провел заседание в рекордно короткий срок, уложившись в несколько часов, что вызвало еще более сильный переполох на межзвездном фондовом рынке, ибо неопределенность он ненавидел сильнее, чем внезапные изменения в политике. Комитеты по информации всех членов Союза выступили с совместным аналитическим комментарием последних событий, лишив тем самым информационной пищи утренние выпуски новостей; маститые комментаторы-специалисты по законодательной деятельности изощрялись в толковании последних событий, обескураженные нежеланием даже оппозиционных Советников давать какие-либо интервью.
Правда, лидер фракции изоляционистов в центристской коалиции Янни Мерино согласился-таки на интервью: на телеэкране мелькали его вечно всклокоченные седые волосы, лицо было краснее, а риторика — резче обычного; господин Мерино требовал проведения общенационального референдума по вопросу доверия всему Совету и грозил выходом своей фракции из партии центристов. Впрочем, Янни Мерино не обладал количеством голосов, достаточным для организации такого референдума, но зато ему было по силам осуществить вторую угрозу. А Жиро Най все это время слушал новости, зная куда больше комментаторов, но наряду с ними гадая, что за сделку заключили в Совете Девяти и почему Михаил Кореин вдруг решил поддержать Ариану Эмори.
Жиро ломал голову, не зная, как истолковать последние события.
Триумф Ресиона?
Или, может, политическая катастрофа? Страшное поражение?
Находясь на заседаниях в Новгороде, Ариана не имела привычки советоваться со своими — за исключением чрезвычайных случаев. А если и советовалась, то уж точно не по телефону и даже не по комитетским каналам связи; к ее услугам всегда были штатные курьеры и самолеты.
Не получив от Арианы предварительного уведомления, ресионцы тешили себя надеждой, что их начальница держит ситуацию под контролем.
Заранее намеченные протокольные мероприятия сорвались, Советники отменяли встречи одну за другой, а Советники с Русселя и Пан-Парижа без промедления кинулись обратно на сайтинскую станцию, дабы как можно скорее вылететь на Руссель. Вместо себя Советники оставили в Новгороде заместителей — наверняка предварительно проинструктировав тех, как следует действовать.
Но братья Най явились встречать крохотный автобус не только и не столько в силу требований протокола. Проехав по дугообразной подъездной дорожке, автобус остановился у главного входа в ресионский комплекс.
Дверь автобуса открылась. Первой, как и следовало ожидать, вылезла облаченная в черную униформу службы безопасности Ресиона ази Кетлин; по бледному лицу телохранительницы пробежала тень тревоги. Ази отступила в сторону и помогла хозяйке спуститься. Ариане нужно было преодолеть одну-единственную ступеньку; одетая в светло-голубое платье и по обыкновению с кейсом в руке, она вышла из автобуса. Ее спокойное лицо не предвещало ни триумфа, ни катастрофы. И только когда женщина посмотрела на Жиро и Денниса, те поняли: беда.
