— Здравствуйте, Советник! Не ожидал увидеть вас.
Михаил вмиг ощутил, как забилось в предчувствии опасности сердце. Уоррик, вспомнил он, не принадлежал к числу блестящих умов, живущих в отрыве от реальности, — Джордан был психохирургом, его работа заключалась в беспрестанном манипулировании, и потому ему ничего не стоило распознавать намерения окружающих. И все это было скрыто под маской угрюмой любезности и живому не по годам взгляду.
— Вы, наверное, уже догадались, — молвил Лу, — что за встречей кроется нечто большее, чем я сказал вначале…
На лице Уоррика мелькнула легкая тень беспокойства.
— В самом деле? — отозвался он.
— Советник Кореин выражал настоятельное желание переговорить с вами без посторонних. Доктор, речь пойдет о политике. Дело чрезвычайной важности. Разумеется, если вы предпочтете отправиться на запланированную встречу, на которую в противном случае опоздаете минут на десять, мы сделаем вывод, что вы не считаете необходимым заниматься нашим делом и воспримем ваше решение с пониманием. Ничего не поделаешь: интриги — моя профессия!
Вздохнув, Уоррик отошел к необъятному столу, за которым собирались участники конференций, и опустил на него свой чемоданчик.
— Ваше дело как-то связано с Советом? — попытался угадать он. — Может, все-таки объясните мне суть? Я не могу принимать решение, не зная, о чем речь.
— Речь идет о готовящемся к утверждению законопроекте. Том самом, об ассигнованиях для Комитета по науке.
Едва заметно вскинув голову, профессор бросил: «Так-так». По лицу его скользнула легкая улыбка. Сложив на груди руки, Уоррик с явным облегчением прислонился к столу.
— Чем вам не нравится законопроект? — полюбопытствовал он.
— В самом деле, — в тон ему отозвался Кореин, — что в нем особенного?
Джордан снова улыбнулся — на сей раз шире, но улыбка получилась точно приклеенная.
— Вы считаете, будто законопроект — всего лишь прикрытие? — уточнил он. — Или что-то еще?
— Проект — что бы он ни прикрывал — все равно связан с проектом «Надежда», не так ли?
— Нет. Бюджет не имеет к этому никакого отношения. Во всяком случае, мне ничего не известно. Ну, поговаривают о сканере SETI, однако здесь все законно, уцепиться как будто не за что.
— А как насчет придания некоему лицу статуса Особого? Ведь Ресион явно заинтересован в этом?
— Можно сказать и так. Вас интересует общая информация о Фаргоне?
— Меня интересует все, что вы расскажете, доктор.
— В таком случае я сэкономлю свои десять минут, ибо смогу рассказать вам о Фаргоне за значительно меньшее время. Весь рассказ можно уместить в одно слово — психогенез. Пресса еще именует его клонированием умов.
Кореин ждал иного ответа. И уж тем более такой ответ не устраивал Городина. Адмирал выразительно фыркнул.
— В чем его суть? Чему этот проект служит прикрытием?
— Прикрытие здесь ни при чем, — невозмутимо сообщил профессор. — Во всяком случае в том виде, как расписывает его пресса. Речь не идет о создании физически абсолютно точных копий людей — предполагается выращивать людей, обладающих теми же способностями, что и прототипы. Вряд ли это может помочь, например, безутешному ребенку, пытающемуся вернуть к жизни усопшего родителя. Но если подходить к проблеме с точки зрения воспроизводства, скажем, Особых, это как раз то, что надо. Вы уже слышали о попытке воскресить Бок…
Эстель Бок создала двигатель, позволявший передвигаться со скоростью, превышающей скорость света.
— Пытались, как же, — небрежно обронил Кореин. — Да только без толку.
— Но ее двойник получился одаренным. Тем не менее то была не настоящая Бок. Бок-два была больше склонна к музыке, нежели требовалось для психогенеза. К тому же из-за поднявшейся шумихи она чувствовала себя глубоко несчастной. Она упорно отказывалась от процедур омоложения и сдалась только тогда, когда время начало брать свое. Но было уже поздно — в девяносто два года она умерла. Последние несколько лет она безвылазно просидела у себя в комнате.
Тогда мы еще не располагали столь совершенной техникой. Не было и современных обучающих лент. Взять хотя бы работы доктора Эмори, программы обучения химии живого организма…
