Я пристроил открытку на полку. Котенок раздражал меня; он будто следил за мной умильными глазками эмбриона. Я вытерпел несколько минут, затем разорвал открытку на мелкие клочки и спустил в унитаз. Обрывки отправились путешествовать в недрах системы сточных вод Осаки. Дрожа, я осел на пол, пристыженный собственной непочтительностью и неблагодарностью.
С самого раннего детства отец старался закалить мой дух. Он знал, как жесток этот мир, и хотел меня подготовить. Первое столкновение с жестокой реальностью произошло в четвертом классе. Обычно после школы я срезал путь домой, пробираясь сквозь заросли позади футбольного поля. Однажды мне навстречу из кустов выскочили Мисио и Казуо Кану – близнецы, печально знаменитые отчаянной свирепостью, происходившей от рано наступившей половой зрелости, – и принялись лупить меня ранцами. Я так удивился, что даже не сразу почувствовал боль. Несмотря на то, что в ранцах почти не было книг, удары выходил и довольно болезненными. Поразвлекавшись таким образом некоторое время, Мисио принялся стягивать куртку.
– Ну, давай; урод, – издевался он, – покажи нам, чего ты стоишь! Я согласен пропустить первый удар.
Солнечный свет падал сквозь листья и дробился на их безжалостных лицах. Мисио отдал куртку брату Казус, который поспешно отступил назад в предвкушении кровавой драки.
Я онемел. Мои длинные слабые руки безвольно висели вдоль тела.
– Ну, готов ты или нет?
Не имело смысла объяснять, что нет. Спустя две минуты я валялся в грязи, словно мокрица, закрывшись руками. Боль разрывала внутренности, на губах и в носу запеклась кровь. Мисио еще пару раз пихнул меня ногой по мягкому месту, прежде чем объявил брату:
– Готов. Так ему и надо.
Затем присел надо мной на корточки. Я решил притвориться мертвым, потому что прочел где-то, что подобный прием в минуту опасности используют некоторые представители животного мира.
– Эй ты, педик, – прошептал мне на ухо Мисио, – через месяц мы снова придем за тобой.
Они уже удалялись по тропинке, когда в кустах раздался шорох. Листва расступилась, и оттуда вышел мой родитель собственной персоной. Слезы радости заструились по щекам, оставляя грязные дорожки. Это мой отец, и сейчас он вам покажет!.. Он мрачно кивнул близнецам. Они остановились рядом. Отец извлек кошелек и выдал Мисио банкноту в тысячу йен. Близнецы Кану уважительно поклонились отцу и скрылись в кустах, оглашая воздух взрывами дикого смеха.
– Отец?
Я не слишком удивился бы, если на месте отца оказался какой-нибудь жестокий самозванец.
Тень от его фигуры упала на мое лицо.
– Вставай, Ихиро, – приказал отец. – Какой ужас. У тебя есть месяц, чтобы научиться пристойно драться. Я больше не желаю, чтобы это представление повторилось.
Некоторые отцы платят за уроки музыки, другие учат сыновей рыбной ловле. Мой же преуспел в том, чтобы настроить меня против окружающего мира. Каждый месяц до самых старших классов – цвела ли сакура, валил снег или палило солнце – близнецы Кану методично избивали меня, и каждый пинок и удар были свидетельством пламенной отцовской любви.
Кто придумал дни рождения? Глупое тщеславие. Что значат девятнадцать лет перед вечностью? В масштаба» вселенной вся человеческая цивилизация – не более чем мимолетный проблеск. К чему отмечать дни рождения застольями и подарками? Вчера я выбрался через окне моей комнатки на крышу, где и уселся, посасывая шипучую таблетку витамина С и рассматривая коричневатую дымку двуокиси серы, что заволокла горизонт. Я созерцал жителей Осаки – всех двенадцать миллионов девятьсот тысяч четыреста шестьдесят семь человек. Вот служащие суетятся в серых, извергающих нечистоты чудовищах, которые они называют небоскребами. В здании мэрии мэр Такахаси принимает взятку от представителя банка Сумитомо. А вот в Теннодзи босс якудзы в дисциплинарных целях отпиливает ножовкой палец рядовому диссидентствующему бандиту. В студии «НХК» популярная телеведущая Йоко Мори за несколько секунд до прямого эфира втягивает носом дорожку кокаина с карманного зеркальца. Я сидел на крыше несколько часов подряд. Я бы и дольше там сидел, если бы домовладелец господин Фудзи не вывел меня из состояния транса, начав поливать мои ноги из пожарного шланга.
